— Знаешь, мама, — сказала Гюльчехра. — Сегодня мне сон приснился. Рассказать?
— Расскажи, — прошептала Саодат.
— Слушай. Будто крутишься ты у очага. Что-то готовишь. Алишер еще с утра на улицу убежал. А я даже не помню, что делала. И вдруг во дворе кто-то закричал: «Эй! Как там у вас насчет еды?»
Гюльчехра так удачно воспроизвела голос своего отца, что Саодат рассмеялась. Однако тут же закашлялась, поднесла к лицу вышитый платок. Через минуту дала дочери знак продолжать.
— Ну, так ты сказала отцу: «Сейчас» — и понесла на стол блюдо ширгурунча, рис напитался молоком, набух. Было так вкусно! У меня во сне даже слюнки потекли, — Гюльчехра улыбнулась. — А потом отец повел нас всех на улицу, но улицы почему-то не было…
— Как так — не было? — спросила Саодат. — Что это за сон у тебя такой?
— Вот такой сон, представь себе. Вместо нашей улицы была большая площадь. А над площадью висел большой белый шар. «Что это такое?» — удивилась ты. «Это дирижабль, — ответил отец. — Мы на нем полетим. Путешествовать будем. Видишь, внизу дирижабля домик? Это называется гондола. Ну-ка садитесь все». И мы забрались в домик. Отец сел за руль. И вот домик оторвался от земли и стал подниматься вверх, сквозь облака и тучи. Долго мы летели. Ты прижимала Алишера к груди, хоть он и ни капли не боялся. А еще ты все время толкала отца локтем и говорила: «Ай, хватит. Дети испугаются». Отец только смеялся…
Здесь Гюльчехра остановилась, фантазия у нее иссякла.
— А что было потом? — заинтересованно спросила Саодат.
— Что было потом? Ну, летели мы, летели, а внизу реки, горы, поля. А потом опустились. Смотрим, мы уже в Москве. До чего красивый город и такой большой!.. Долго мы ходили по улицам и только пришли к Красной площади, вдруг что-то загрохотало. Ну, тут я уже спать не могла, проснулась. Оказывается, Алишер радио включил.
— Хороший тебе сон приснился. — Саодат давно поняла, что дочка придумала все это на ходу, но не показала и виду, — Вот, если поправлюсь, будущим летом обязательно поедем в Москву. Все вместе поедем.
— Эй, поесть что-нибудь будет? — послышался со двора знакомый голос.
Мать и дочь рассмеялись: это возвратился Ганишер-ака. Гюльчехра выбежала во двор.
— Как мама? — с тревогой спросил Ганишер-ака. Вид у дочери был совсем не веселый.
— Маме лучше, лежит, смеется…
— Смеется?!
— Иди сам посмотри, если не веришь.
Ганишер-ака чмокнул дочку в лоб, в два прыжка преодолел лестницу, ведущую на веранду, и остановился перед дверью. Потом обычным своим шагом, вперевалку, зашел в комнату.
«Они похожи на маленьких детей, — думала Гюльчехра, приближаясь к очагу. — Разве их можно оставить? И мысли такой нельзя допустить. Но тогда… тогда Абдулла уедет в Ташкент без меня… Все кончится, он может меня забыть… Ему понравится другая девушка, там, где он будет учиться, в университете. Такой красивый парень, высокий, стройный, умница — да на него все там будут заглядываться. Найдется другая, красивая девушка, они там, в городе, сговорчивее. И он забудет бедную Гюльчехру, забудет плотину, родник, ивовую рощу, яблоневый сад. Все забудет…»
На другой день она подробно рассказала Абдулле о своем разговоре с матерью.
Абдулла не перебивал, слушал молча. А потом произнес:
— Странная ты, Гюльчехра…
— Почему странная?
— И мать и отец велят тебе ехать в Ташкент, а ты не хочешь. Я бы на твоем месте не раздумывал. Стрелой бы полетел. Неужели ты не хочешь, чтобы мы были вместе?
— Хочу… но…
— Что «но»?
— Но я не могу поехать.
— Ладно, хорошо, — холодно сказал Абдулла. — Когда же мы теперь встретимся?
Гюльчехра пожала плечами:
— Откуда мне знать?
— И я не знаю.
Они прошлись немного вдоль канала. Абдулла не смотрел на девушку. Он еще не вполне осознал, что произошло. Мысли у него путались. Значит, так. Учиться пять лет. Что же, они пять лет не увидятся?
— Может быть, я приеду, — заговорила Гюльчехра, — я приеду на следующий год в Ташкент…
— На следующий год?
— Отец отыскал хорошего врача, если мама поправится, я, конечно, приеду… переведусь с заочного…
— Гюльчехра…
Лицо Абдуллы прояснилось, он обнял девушку. Однако она тут же высвободилась.
— Ты будешь меня ждать?
— А что мне еще делать? Конечно!..
Когда они попрощались и разошлись по домам, Абдулла, к своему удивлению, уже не ощущал себя самым несчастным человеком на свете. Конечно, очень жаль, что она не сможет поехать вместе с ним. Придется подождать. Год — это много или мало? Иной раз время тянется медленно, а иногда скачет, как будто его нахлестывают камчой! Год!.. А потом они встретятся.
Читать дальше