Болеслав Прус - Дворец и лачуга

- Где же челнок, батюшка?

- Сейчас принесу, - ответил Гофф и, посадив ребенка на скамью, вышел в другую комнату.

- Сегодня господь бог к нам милостив, - шепнула женщина.

Минуту спустя старик вернулся и, отдавая челнок, сказал:

- Ты права, Костуся, это не моя работа. Уж лучше я примусь за свою машину, а когда кончу ее...

На лице дочери появилось выражение тревожного ожидания. Старик заметил это и продолжал:

- Ты опять думаешь, что я брежу? Но не бойся, теперь меня это уже не раздражает, даже не задевает. Достаточно одного доброго слова, чтобы вознаградить за все, а доброе слово мне сказали вон там, видишь, во дворце. Теперь можете болтать, что вам угодно.

Он стал ходить по комнате.

- Обещал, что придет ко мне и окажет мне протекцию, пусть только я кончу! А я кончу, о, кончу!

- Хоть бы пришел, - шепнула дочь.

- Кончу, - продолжал Гофф, - и скажу ему так: "Сударь, - скажу я, - я должен вам кое-что сообщить. Мы, как вы видите, очень бедны... - Говоря это, он поклонился. - Злые люди хотят отнять у нас этот участок и дом. Я спасал его, пока у меня хватало сил, потому что это же приданое Элюни... Но теперь вы должны мне помочь!"

Он говорил это с трудом, прерывающимся голосом, сильно жестикулируя. Глаза его дико сверкали.

- "Господа! Я отдаю вам мою машину, спасение человечества, миллионы! Вы же дайте мне за это... так, пустяки... Только не давайте моим сиротам умереть с голоду".

Он обернулся к оробевшей дочери:

- Может, ты думаешь, что меня не выслушают? А? Ты это думаешь?.. Так ты глупо думаешь! Говорю тебе, что нас золотом засыплют... У нас опять будут дом, огород, коровы... Что? Не веришь?

- Верю, - тихим голосом ответила дочь.

- Дом, сад, коровы... Коровы и ежедневно молоко для тебя и для Элюни... Может, ты не веришь?

- Верю, - опять ответила дочь.

- Дом, сад, покой и уважение от людей... О, покой!..

"Так-так-так-так!" - флегматично поддакивали часы.

В это мгновение солнце заглянуло прямо в окно, и потоки света залили убогую комнатку; одновременно с отдаленной костельной башни донесся колокольный звон.

Старик очнулся.

- Что это?

Похоже было, что этот человек задумался над тяжким сновидением.

Колокольный звон, сперва тихий, то усиливался, то снова ослабевал, уходил, возвращался, словно облетал все усадебки тихого района, и повсюду разносил благословение и покой.

- "И ангел господень рече..." - шептала женщина, опускаясь на колени.

- Молись, дочь, за себя и за нашу Элюню, - сказал Гофф.

Сам он не стал на колени, так как был протестантом.

- "Богородице дево, радуйся, благословенная Мария, господь с тобой..."

- И за душу твоей матери и братьев.

Звук колокола стал сильней.

- "Рече же Мария: се аз раба господня..."

- И за всех людей бедных, как и мы, и за ненавидящих нас, - бормотал Гофф.

Казалось, что колокол застонал.

- "И бог бе слово..."

- И за отца твоего, чтобы бог смилостивился над ним...

- О боже! Последняя надежда наша, смилуйся над нами! - шепнула дочь.

- Смилуйся над нами! - как эхо повторил старик, складывая руки и глядя слезящимися глазами в небо.

Потом он приблизился к столу и упавшим голосом снова начал читать библию.

- "И был день, когда пришли сыны божий предстать пред господа; между ними пришел и сатана.

И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее.

И сказал господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла.

И отвечал сатана господу и сказал: разве даром богобоязнен Иов?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И сказал господь сатане: вот все, что у него - в руке твоей..."

Старик читал, а между тем настала глубокая тишина. Птицы разлетелись, молящаяся женщина склонила голову к земле, а больное дитя широко раскрыло глаза, словно с изумлением всматриваясь в таинственное сияние, которое наполнило нищую конуру. И казалось, что быстрое течение времени вдруг остановлено и из тысячелетней дали доносится эхо мрачного диалога, окончившегося приговором: "Вот все, что у него - в руке твоей".

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В это мгновение какая-то тень тихо скользнула за заборами одичавшего сада, и одновременно скрипнула дверь.

В сени кто-то вошел.

Глава третья

Сатана и семейство Иова

Услышав шум, Констанция вскочила на ноги и машинально оправила складки потертого платья. Гофф поднял голову, и на лице его блеснула радость. Между тем в сенях послышался шорох шагов и, казалось, даже чей-то разговор.