Болеслав Прус - Дворец и лачуга

Этой речи сопутствовал громкий храп лежащего в кресле предводителя шляхты. Но несравненный пан Дамазий, не обращая на это внимания, закончил так:

- По этим-то причинам мы попросили бы уважаемого пана Зенона и нынешнего нашего вице-председателя, чтобы он соблаговолил прочесть нам свой меморандум.

- Но какой? - спросил с чарующей улыбкой вице-председатель.

- Ну, этот, о пауперизме.

- А то, может, вы предпочли бы, господа, послушать кое-что о сырых квартирах?

- Нет! Просим последний, о пауперизме.

- У меня есть еще о дренажных работах... - напомнил Зенон.

- Мы восхищаемся вашей плодовитостью, - вставил нотариус, - но хотели бы покончить наконец с этим злосчастным пауперизмом.

Заметив, что полиловевший пан Клеменс стал в эту минуту подавать ему отчаянные знаки, нотариус умолк, а ученый пан Зенон приступил к чтению.

- "Из всех катастроф, сопутствующих цивилизации, нет страшнее тех, что проистекают из сырости в квартирах..."

- Но, позвольте... - прервал Дамазий.

- Покорнейше прошу прощения за ошибку! - оправдывался Зенон и взял в руки другую рукопись.

- "Из всех средств, которыми пользуется цивилизация для осушения почвы, нет более превосходного, чем дренажные канавы..."

- Прошу слова! - воскликнул пан Петр.

- Протестую! - закричал Зенон. - Я снова ошибся, но сию минуту исправлю ошибку.

- "Из всех катастроф, сопутствующих цивилизации, нет страшнее тех, что проистекают из все более распространяющегося пауперизма..."

- Весна самое прекрасное время года... Лафонтен был величайшим поэтом... Турений был знаменитым воином... Но, послушайте, сударь, ваши меморандумы чертовски пахнут вторым классом гимназии! - выкрикнул нотариус.

- Господа! - отозвался бледный от гнева Зенон. - Я прошу освободить меня от обязанностей вице-председателя!.. - И, сказав это, он так стремительно поднялся с дивана, что едва не сшиб бюст Солона.

- Пан Зенон, благодетель!.. - умолял его Пёлунович, боявшийся поединков как огня.

- Нет!.. Я должен уйти!.. - говорил разгоряченный Зенон.

- И, может, вторично вызвать меня на дуэль?.. Э?.. - с издевкой спросил нотариус.

- Несомненно! Несомненно! - повторял Зенон.

- Милый, дорогой пан Зенон!.. Сдержитесь, сударь, успокойтесь!.. - со слезами на глазах просил пан Клеменс.

- Хорошо, сдержусь, успокоюсь, но не раньше, чем пан нотариус выслушает мой меморандум о пауперизме! - дрожащим голосом кричал пан Зенон.

А между тем несчастный старик все сидел у ворот, на камне. Дождь стекал ручьями с его одежды и волос, а он, укачивая на руках белый сверток, монотонно бормотал:

- Пойдем тпруа, Элюня... Пойдем тпруа!..

Пёлунович старался смягчить Зенона, а Дамазий уговаривал нотариуса спокойно выслушать меморандум. Но оскорбленный нотариус патетически ответил:

- Дорогой мой пан Дамазий! Я предпочитаю сто раз пасть от пули Зенона, чем умереть от скуки, выслушивая его школярские меморандумы!

Кончилось тем, что оба противника потребовали освобождения от своих высоких постов, на что присутствующие и согласились. А так как пан Зенон честью поручился, что не вызовет нотариуса на поединок, обоих предоставили самим себе и выбрали новый президиум.

Теперь взял слово Вольский.

- Мне думается, господа, что больше уж ничто не помешает нам поговорить о ссудной кассе?

- Просим, слушаем! - ответили все хором.

- Итак, тут придется иметь дело с четырьмя вопросами. Первый касается разрешения.

- Об этом мы поговорим позже, - вставил нотариус.

- Согласен! Второй - установление процентов; я предлагаю четыре процента в год...

- Восемь не слишком много, а между тем это привлекло бы капиталы, заметил нотариус.

- Пусть будет восемь, - сказал Вольский. - Пункт третий касается обеспечения...

- Обеспечение представляют поручители, разумеется достойные доверия...

- И на это согласен! Четвертый пункт касается величины наших вкладов.

- Это не так важно! - отозвался молчавший до сих пор пан Антоний.

- Вовсе не так уж неважно! - вмешался Пёлунович. - Я вкладываю... две тысячи рублей...

- Господа! - начал Дамазий. - Такое прекрасное начало внушает мне надежду, что этот новейший наш проект даст благословенные плоды. Господа! Пожертвование уважаемого председателя указывает нам, что мы должны сделать, и поэтому разрешите, сударь, - обратился он к нотариусу, - узнать, как велик будет ваш вклад.

- Я тоже дам две тысячи рублей. А вы, сударь? - спросил нотариус пана Дамазия.

- А вы, благодетель? - обратился, в свою очередь, Дамазий к Петру.