Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

Она ощутила только, что силы ее иссякли и что она жаждет покоя. Пусть ненадолго, пусть на два дня, только бы в это время никого не видеть, ни с кем не разговаривать, обо всем забыть. Если бы существовало какое-нибудь средство, от которого можно было бы впасть в летаргию, пани Ляттер приняла бы его.

- Тишины... покоя! - шептала она, лежа с закрытыми глазами на диване. Ах, если бы уснуть...

Станислав, который, сидя в передней, знал о каждом движении своей барыни, обеспокоился ее долгим молчанием и вошел в кабинет. Пани Ляттер вздрогнула:

- Чего тебе?

- Мне послышалось, пани, что вы меня зовете.

- Ступай и не выдумывай, - ответила она изменившимся голосом.

Станислав отправился к панне Марте на совет. Через четверть часа пани Ляттер услышала стук у парадной двери.

- Кто там?

- Я, - входя в кабинет, ответила ученица четвертого класса. - Я сейчас уезжаю и пришла проститься с вами...

Бледная пани Ляттер поднялась с дивана и поцеловала девочку.

- Желаю тебе весело провести праздники, дитя мое.

- Мама велела попросить у вас извинения, за прошлую четверть она отдаст только после праздников.

- Хорошо, дитя мое.

- Мама велела еще спросить...

- Довольно, дитя мое.

- Об уроках музыки...

- Помилосердствуй! Мы поговорим об этом после праздников, - прервала пани Ляттер девочку, осторожно отстраняя ее.

Девочка залилась слезами и выбежала из кабинета. Пани Ляттер снова повалилась на диван.

Около двух часов в кабинет тихонько прокралась панна Марта.

- Пани, - прошептала она, - я распоряжусь, чтобы вам на обед приготовили чашку бульона и...

- Бога ради, панна Марта, оставьте меня в покое, - прервала ее пани Ляттер.

- Сегодня картофельный суп...

- Я хочу только покоя, панна Марта, только покоя! - простонала пани Ляттер.

Ее оставили в покое, она лежала, закрыв руками глаза, и думала:

"Зачем я велела привести этого Фишмана? По чьим это проискам пришел именно он и сказал о векселях? Марта его привела, а зачем? Марта ходила к Шлямштейну? Ах, да, мне денег не хватило, я ведь Казику дала тысячу триста рублей на заграничную поездку! Страшная цепь случайностей, мелких случайностей, которые тем не менее разбили мне душу... Богородице дево, радуйся..."

Она сорвалась с дивана, блуждающими глазами окинула кабинет, словно опасаясь увидеть что-то необыкновенное, и - снова легла. Несколько минут она лежала не двигаясь, ничего не чувствуя, не думая, но в душе ее снова вереницей понеслись злые грезы.

"Он не виноват, это я виновата... Почему я не воспитала его в труде, как воспитали хотя бы того же Котовского? Да и наконец ошибка молодости; другие совершали еще худшие проступки и исправлялись... Такой мальчишка говорит себе: мы с матерью одно, и подмахивает вексель за мать, зная наперед, что она ему не отказала бы. Глупости, разумеется, но почему еврей сказал мне об этом, почему? Ведь векселя выкуплены, ничего не случилось, тогда зачем же он сказал мне об этом, зачем?.. Боже! Каким сотворил ты мир, что все в нем словно создано для того, чтобы нарушать наш покой... Еще сегодня утром мне было так хорошо..."

Внезапно с шумом распахнулась дверь, и в кабинет влетела разъяренная панна Говард.

- Будьте так добры, сударыня, - закричала она, - поднимитесь наверх и растолкуйте этим поросятам, что и они могут есть картофельный суп, раз я его ем.

Пани Ляттер вскочила. У нее потемнело в глазах, зашумело в ушах, она взмахнула руками, как при падении.

- Что это? - в страхе спросила она через минуту, за пятнами тумана не видя панны Говард.

- Эти девчонки подняли бунт за обедом, они не желают есть картофельный суп, - сказала ученая особа. - Сходите, пожалуйста, к ним, употребите власть...

- Я? - переспросила бледная как полотно пани Ляттер. - Но я больна, я совсем больна...

- Нежитесь тут! Что это такое? Надо встряхнуться, поднять голову, как пристало независимой женщине. Ну, перемогите же себя, умоляю вас, - говорила панна Клара, протягивая к ней руки.

Пани Ляттер прижалась в угол дивана, как перепуганный ребенок.

- Ради бога, - произнесла она дрожащим голосом, - оставьте меня в покое... Я так страдаю, что по временам просто теряю сознание!

- Тогда я пришлю к вам доктора.

- Я не хочу доктора!

- Но ведь надо что-то делать. Надо хоть немного владеть собой, - с превосходством в голосе говорила панна Говард. - Такой упадок духа...

- Прочь! - крикнула пани Ляттер, показывая рукой на дверь.

- Что?..

- Прочь! - повторила она, хватая бронзовый подсвечник.