Болеслав Прус - Кукла

- Вы занимаетесь физикой или химией? - удивленно спросил он.

- Ах, чем только я не занимаюсь!.. - ответил Охоцкий. - Физикой, химией, технологией... Я окончил естественный факультет университета и физико-механический в политехникуме. А потому занимаюсь всем; с утра до ночи читаю и работаю, но не делаю ничего. Мне удалось несколько усовершенствовать микроскоп, сконструировать некий новый электрический прибор, некую лампу...

Вокульский все более изумлялся.

- Так вы тот Охоцкий, изобретатель?

- Да. Но какое все это имеет значение? Ровно никакого. Когда я подумаю: вот все, что я сделал в свои двадцать восемь лет, у меня опускаются руки. Мне хочется либо разнести вдребезги мою лабораторию и броситься в омут светской жизни, куда меня увлекают, либо пустить себе пулю в лоб. Элемент Охоцкого, электрическая лампа Охоцкого... Жалкая чепуха!.. С детства рваться куда-то ввысь и застрять на лампе - это ужасно... Достичь зрелых лет и не найти даже следов пути, по которому хотелось бы идти! Тут есть от чего впасть в отчаяние.

Молодой человек умолк и, заметив, что они уже в Ботаническом саду, снял шляпу. Вокульский внимательно поглядел на него и сделал новое открытие. Несмотря на изысканный костюм, молодой человек совсем не казался щеголем; он, видимо, даже не заботился о своей внешности. Волосы его рассыпались в беспорядке, галстук сбился набок, пуговка на жилете отстегнулась. Легко было догадаться, что кто-то тщательно следит за его бельем и костюмом, но сам он обращался с ними небрежно, и эта небрежность, такая необычная и изящная, придавала ему своеобразное обаяние. Все движения его были непроизвольны, размашисты и в то же время прекрасны. Прекрасна была его манера смотреть, слушать (вернее - не слушать) и даже ронять шляпу.

Они поднялись на пригорок, откуда был виден колодец, прозванный "кругляком". Со всех сторон их окружали гуляющие, но Охоцкого нисколько не стесняло их присутствие; указав шляпой на одну из скамеек, он продолжал:

- Я неоднократно читал, что люди, наделенные честолюбием, счастливы. Ложь! Именно недюжинные стремления, которыми я наделен, делают меня смешным и отталкивают от меня близких. Взгляните на ту скамью... Здесь в начале июня сидел я вечером часов около десяти с кузиной и с панной Флорентиной. Как водится, светила луна и пели соловьи. Я был в мечтательном настроении. Вдруг кузина спросила: "Кузен, вы знаете астрономию?" - "Немного". - "Так скажите мне, что это за звезда?" - "Не помню, - отвечал я, - но знаю наверное, что мы никогда не попадем на нее. Человек прикован к земле, как устрица к скале..." В эту минуту во мне проснулась моя идея, вернее мания... Я забыл о прекрасной кузине и начал думать о летательных машинах. А когда я думаю, мне непременно нужно ходить, вот я и встал со скамьи и, не простившись, покинул кузину... На другой день панна Флора назвала меня грубияном, пан Ленцкий оригиналом, а кузина целую неделю не хотела со мной разговаривать... И хоть бы я придумал что-нибудь!.. Так, нет, ничего, буквально ничего, а ведь я готов был поклясться, что не успею дойти от этого холма до колодца, как в голове моей родится хотя бы в общих чертах план летательной машины... Ужасно глупо, не правда ли?..

"Значит, они тут проводят вечера при лунном свете и соловьиных трелях? - подумал Вокульский и почувствовал нестерпимую боль в сердце. - Панна Изабелла влюблена в Охоцкого, а если... еще не влюблена, то лишь из-за его чудачества. И она права... он прекрасный и необыкновенный человек..."

- Разумеется, - продолжал Охоцкий, - я ни словечком не обмолвился об этом моей тетке, которая имеет обыкновение, вкалывая мне в галстук булавку, всякий раз приговаривать: "Дорогой Юлек, старайся понравиться Изабелле, это как раз подходящая для тебя жена... Умна и хороша собой, только она сумеет вылечить тебя от твоих фантазий..." А я думаю: "Что это за жена для меня? Если бы она хоть могла мне помогать, тогда еще полбеды... Да разве она покинет гостиную ради моей лаборатории?" И правильно: там ее сфера; птице нужен воздух, рыбе - вода... - Он помолчал. - Какой хороший вечер! У меня сегодня необычайно приподнятое настроение. Однако... что с вами, пан Вокульский?

- Я немного устал, - глухо ответил Вокульский. - Может быть, присядем хотя бы... вот здесь...

Они уселись на склоне холма в конце парка. Охоцкий уперся подбородком в колени и задумался. Вокульский смотрел на него со смешанным чувством восхищения и ненависти.

"Что он - глуп или хитер?.. Зачем он мне все это рассказывает?" - думал Вокульский.