Болеслав Прус - Кукла

Образ Вонсовской неотступно преследовал его и дразнил, и вдруг он подумал - не пойти ли к ней опять сегодня вечером?

"Ведь она приглашала меня обедать и ужинать, - убеждал он себя, чуствуя, как в нем закипает кровь. - Выгонит? А к чему бы ей было кокетничать? Что я не противен ей, знаю давно; во мне же она возбуждает желание, а это, ей-богу, многого стоит..."

Мимо него прошла какая-то шатенка с глазами, как фиалки, и детским личиком, и Вокульский с изумлением заметил, что она ему тоже нравится.

В нескольких шагах от своего дома он услышал окрик:

- Эй! Эй! Стах!

Вокульский оглянулся и увидел под навесом кафе доктора Шумана. Бросив недоеденное мороженое, он швырнул на столик серебряную монету и подбежал к Вокульскому.

- Я к тебе, - сказал Шуман, взяв его под руку. - Знаешь, давно уже ты не выглядел таким молодцом. Бьюсь об заклад, ты еще вернешься в Общество и разгонишь этих паршивцев... Ну и лицо!.. Ну и взгляд!.. Наконец-то я узнаю прежнего Стаха!

Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице и постучали в квартиру Вокульского.

- А я было испугался, что мне угрожает новая болезнь... - рассмеялся Вокульский. - Хочешь сигару?

- Какая болезнь?

- Представь себе, вот уже час, как на меня неотразимо действуют женщины... Мне просто страшно...

Шуман расхохотался во все горло.

- Вот чудак!.. Вместо того чтобы устроить обед по случаю такой радости, он боится... А что ж, по-твоему, ты был здоров, когда с ума сходил по одной женщине? Ты здоров сейчас, когда тебе нравятся все, и теперь первым делом тебе надо добиваться взаимности той, которая влечет тебя больше других.

- Легко сказать! А если это великосветская дама?

- Тем лучше... тем лучше... Великосветские дамы куда аппетитнее горничных. Женственность очень выигрывает от интеллигентности, а главное от неприступного вида. Какие величавые позы ты увидишь, какие услышишь возвышенные речи... Ах, поверь мне, это в три раза интереснее.

По лицу Вокульского скользнула тень.

- Ого-го! - воскликнул Шуман. - Вот я уже вижу за тобою длинное ухо того святого, на котором Иисус въехал в Иерусалим. Ну, чего тебя передернуло? Обязательно ухаживай за великосветскими дамами, плебеи возбуждают их любопытство.

В передней раздался звонок, и вошел Охоцкий. Взглянув на разгорячившегося доктора, он спросил:

- Я вам не помешал?

- Нет, - ответил Шуман, - вы можете даже помочь. Я как раз советую Стаху лечиться новым романом, только... не идеальным. Хватит с него идеалов...

- А знаете, этот урок и я охотно послушаю, - сказал Охоцкий, закуривая предложенную сигару.

- Вздор! - проворчал Вокульский.

- Ничуть не вздор, - упирался Шуман. - Человек с твоим состоянием может быть совершенно счастлив, ибо для разумного счастья требуется: каждый день есть новые блюда и надевать чистое белье, а каждый квартал переезжать на новое место и менять любовниц.

- Женщин не хватит, - заметил Охоцкий.

- Предоставьте это женщинам, они уж постараются, чтобы их хватило, язвительно возразил доктор. - Ведь той же диеты придерживаются и женщины...

- Ежеквартальной диеты? - переспросил Охоцкий.

- Разумеется. Чем же они хуже нас?

- Однако не так уж заманчиво оказаться на десятом или двадцатом квартале.

- Предрассудок... предрассудок... - махнул рукой Шуман. - Вы и не заметите ничего и не догадаетесь, особенно если вас уверят, что вы всего второй или четвертый, да еще именно тот, долгожданный, по-настоящему любимый.

- Ты не заходил к Жецкому? - неожиданно спросил Вокульский.

- Ну, ему-то уж я не стану прописывать любовь, - ответил доктор. Старик совсем расклеился...

- Действительно, он плохо выглядит, - подтвердил Охоцкий.

Разговор перешел на состояние здоровья Жецкого, потом на политику; наконец Шуман попрощался и ушел.

- Отчаянный циник! - проворчал Охоцкий.

- Он недолюбливает женщин, - объяснил Вокульский, - а кроме того, бывают у него дни, когда ему особенно горько, и тогда он несет всякую ересь.

- Иногда не лишенную оснований, - прибавил Охоцкий. - Но как же кстати пришлись его наставления... Как раз за час до этого у меня был серьезный разговор с теткой, которая упорно убеждала меня жениться и уверяла, будто ничто так не облагораживает человека, как любовь порядочной женщины...

- Шуман советовал мне, а не вам.

- О вас-то я и раздумывал, слушая его рассуждения. Воображаю, как бы вы себя почуствовали, меняя каждый квартал любовниц, если б когда-нибудь к вам явились все те, кто сейчас работает ради ваших прибылей, и спросили: "Чем воздаешь ты нам за наши труды, за нашу нужду и недолголетнюю жизнь, часть которой ты забираешь у нас?.. Трудом ли своим, советом или примером?.."