Болеслав Прус - Кукла

Пани Ставская сильно смутилась и отвечала, что ни в коем случае не станет говорить об этом с Вокульским.

- Я его не знаю... Он был у нас всего один раз... Да и прилично ли мне вмешиваться в такие дела?

- Стоит вам пожелать, и вы сделаете с ним все что угодно, - возразила баронесса. - Но если вы не хотите спасти меня от гибели - что ж, воля божья... По крайней мере исполните свой христианский долг и скажите этому человеку, как я хорошо отношусь к вам...

Услышав это, пани Ставская встала и собралась уйти. Но баронесса бросилась ей на шею и так ругала себя, так умоляла простить ее, что у мягкосердечной пани Элены навернулись на глаза слезы, и она осталась.

Окончив свой рассказ, пани Ставская спросила тоном, в котором слышалась робкая просьба:

- Значит, пан Вокульский не хочет продавать свой дом?

- Какое не хочет? - сердито отвечал я. - Он продаст и дом, и магазин... все продаст...

Яркий румянец залил лицо пани Ставской; она повернула свой стул спинкой к лампе и тихо спросила:

- Почему же?

- Откуда мне знать! - сказал я, испытывая то жестокое удовольствие, какое нам всегда доставляет боль, причиняемая нашим близким. - Откуда мне знать?.. Говорят, он собирается жениться...

- Да, да, - подтвердила пани Мисевичова. - Поговаривают о панне Ленцкой.

- Это верно? - шепнула пани Ставская.

Она вдруг прижала руки к груди, словно у нее перехватило дыхание, и вышла в соседнюю комнату.

"Хорошенькое дело! - подумал я. - Видела его один раз и уже в обморок падает..."

- Не понимаю, какой ему смысл жениться? - обратился я к пани Мисевичовой. - Вряд ли он имеет успех у женщин.

- Ах, что вы говорите, пан Жецкий! - всплеснула руками старушка. - Как же ему не иметь успеха у женщин?

- Ну, красавцем его не назовешь...

- Его? Да он совершенный красавец! Что за фигура, рост, какое благородство в лице, а глаза!.. Вы, значит, не разбираетесь в этом, сударь мой. А я вам прямо скажу (мне, в моем возрасте, позволительно) - видала я на своем веку красивых мужчин (Людвик тоже был хорош собой), но такого, как Вокульский, вижу в первый раз. Его среди тысячи отличишь...

Я в душе удивлялся ее похвалам. Правда, я и сам знаю, что Стах хорош собой, но чтобы настолько... Ну, да я ведь не женщина.

Около десяти часов я попрощался с моими дамами; пани Ставская плохо выглядела, была бледна и жаловалась на головную боль.

Ну и осел же Стах! Такая женщина с первого взгляда без памяти влюбилась в него, а он, полоумный, бегает за панной Ленцкой. Нечего сказать, хорошо же устроен мир!

Будь я на месте господа бога... Да что болтать попусту.

Поговаривают, будто в Варшаве начнут проводить канализацию. К нам даже заходил по этому поводу князь, приглашал Стаха на совещание. А когда они кончили говорить о канализации, князь спросил насчет дома. Я был при этом и отлично все помню.

- Правда ли (простите, что затрону этот предмет), правда ли, поинтересовался князь, - будто вы запросили с баронессы Кшешовской сто двадцать тысяч?

- Неправда, - ответил Стах. - Я прошу сто тысяч и не уступлю ни копейки.

- Баронесса чудачка, истеричка, но... это несчастная женщина. Она хочет купить ваш дом, во-первых, потому, что там скончалась ее обожаемая дочка, а во-вторых, чтобы спасти остатки капитала от расточительства мужа, который любит сорить деньгами... Так не могли бы вы, знаете, уступить ей немного? Как это возвышенно - облегчать жизнь несчастным! - закончил князь и вздохнул.

Я всего-навсего приказчик, но, откровенно говоря, меня удивила подобная благотворительность за чужой счет. Видно, Стаха это задело еще сильней, потому что он ответил решительно и сухо:

- Значит, из-за того, что барон сорит деньгами, а его жене понравился мой дом, я должен терять несколько тысяч? С какой стати?

- Ну, не обижайтесь, уважаемый пан Вокульский, - сказал князь, пожимая ему руку. - Все мы как-никак живем среди людей: люди нам помогают, должны и мы кое-чем поступаться ради них...

- Мне вряд ли кто помогает, а мешают многие, - возразил Стах.

Они простились весьма холодно. Я заметил, что князь был недоволен.

Странные люди! Мало того, что Вокульский основал это Общество по торговле с Россией и дал им возможность наращивать пятнадцать процентов на их капитал, так они еще хотят, чтобы по первому их слову он подарил баронессе несколько тысяч рублей...

Но что за ловкая баба, куда только она не пролезет! К Стаху уже являлся какой-то ксендз и призывал его именем Христовым отдать баронессе дом за девяносто пять тысяч. Однако Стах отказал наотрез, и, надо думать, в ближайшем будущем мы услышим, что он закоренелый безбожник.