Болеслав Прус - Кукла

Лицо Вокульского залил яркий румянец. Панна Изабелла, не глядя на него, заметила это и продолжала:

- Наконец, то, что вы называете аристократией, а я назвала бы высшим классом, - это люди хорошей породы. Возможно, что некоторые из них слишком много бездельничают; но если уж кто из их среды возьмется за какое-либо дело, то сразу отличится - энергией, умом или хотя бы благородством. Позвольте мне привести слова, которые часто повторяет князь: "Не будь Вокульский истинным дворянином, не был бы он сейчас тем, чем стал..."

- Князь ошибается, - сухо возразил Вокульский. - То, чего я достиг и чему научился, дало мне не дворянское происхождение, а тяжелый труд. Я больше других работал, вот и стал богаче других.

- Но разве вы могли бы так работать, если б родились в ином кругу? Мой кузен Охоцкий, подобно вам, физик и демократ, а все же он, как и князь, верит в хорошее происхождение. Охоцкий тоже приводил вас в пример, говоря о наследственности. "Вокульскому, - говорил он, - судьба дала удачу, но сила духа у него - от породы".

- Я весьма признателен всем, кто изволит причислять меня к некоей привилегированной касте, - сказал Вокульский, - но все же я никогда не поверю в привилегию на безделье и буду ставить выше заслуги плебеев, нежели претензии аристократов.

- Так вы полагаете, что нет никакой заслуги в поощрении утонченных чуств и нравов?

- Разумеется, это заслуга, но в обществе эту роль исполняют женщины. У них от природы отзывчивей сердце, живее воображение и тоньше чувства, и они-то, а не аристократия, придают изящество обыденной жизни, смягчают нравы и умеют внушать нам возвышенные чувства. Светоч, озаряющий путь цивилизации, - это женщина. И нередко она служит невидимой пружиной поступков, требующих чрезвычайного напряжения сил...

Теперь вспыхнула панна Изабелла. Некоторое время они шли молча. Солнце уже скрылось за горизонтом; между деревьями на западе заблестел лунный серп. Вокульский в глубоком раздумье сравнивал два сегодняшних разговора - с Вонсовской и панной Изабеллой.

"Как непохожи эти женщины! И разве я не прав, что стремлюсь именно к этой?"

- Можно ли задать вам один щекотливый вопрос? - вдруг мягко спросила панна Изабелла.

- Пожалуйста, хотя бы самый щекотливый.

- Не правда ли, уезжая в Париж, вы были сильно обижены на меня?

Он хотел ответить, что подозревал ее в обмане, а это нечто худшее, нежели обида, но промолчал.

- Я перед вами виновата... я заподозрила вас...

- Уж не в том ли, что я с помощью подставных лиц смошенничал при покупке дома вашего отца? - усмехнулся он.

- О нет! - живо возразила она. - Напротив, я заподозрила вас в поступке поистине христианском, которого, однако же, никому не могла бы простить. Одно время мне казалось, будто вы заплатили за наш дом... слишком много.

- Надеюсь, теперь вы уже успокоились?

- Да. Мне стало известно, что баронесса Кшешовская готова дать за него девяносто тысяч.

- В самом деле? Она еще не обращалась ко мне, но я предвидел, что рано или поздно это произойдет.

- Я очень рада, что так получилось и что вы ничего не потеряете, и... только теперь я могу от всей души поблагодарить вас, - сказала панна Изабелла, подавая ему руку. - Я понимаю, какую услугу вы нам оказали. Если б не вы, баронесса попросту ограбила бы моего отца; вы спасли его от разорения и даже, может быть, от смерти... Такие вещи не забываются...

Вокульский поцеловал ее руку.

- Совсем стемнело, - сказала она смущенно, - пора возвращаться. Наверное, все уже ушли из парка...

"Если она не ангел, то я просто скотина!" - подумал Вокульский.

Все уже собрались в столовой, и вскоре подали ужин. Вечер прошел весело. Около одиннадцати Охоцкий проводил Вокульского до его комнаты.

- Ну что? - спросил Охоцкий. - Я слышал, вы беседовали с кузиной об аристократии? Как же, удалось вам убедить ее, что это никчемный сброд?

- Нет! Панна Изабелла слишком хорошо защищает свои положения... Блестящая собеседница! - заметил Вокульский, стараясь скрыть смущение.

- Она, разумеется, говорила вам, что аристократия способствует расцвету науки и искусства, что она служит образцом хороших манер, а ее высокое положение - это цель, побуждающая к действию демократов, которые сами таким образом облагораживаются... Вечно те же самые аргументы, они уже мне оскомину набили...

- Однако вы сами верите в благородную кровь, - возразил задетый за живое Вокульский.

- Конечно... Но эту благородную кровь надо постоянно освежать, иначе она быстро испортится. Ну, спокойной ночи. Посмотрю, что показывает барометр, а то у барона ломит кости, и завтра может быть дождь.