Болеслав Прус - Кукла

- А много ты им должен, папа?

- Да нет... пустяки... тысячи две-три.

- Это те векселя, о которых тетка говорила, что кто-то их скупил в марте?

Пан Ленцкий остановился посреди комнаты.

- Вот так так! - воскликнул он, щелкнув пальцами. - О них-то я совершенно забыл...

- Значит, у нас долгов больше, чем две-три тысячи?

- Да, да... немного больше... Думаю, что тысяч пять или шесть... Я попрошу Вокульского, он все уладит...

Панна Изабелла невольно вздрогнула.

- Шпигельман сказал, - продолжала она, помолчав, - что с нашего капитала нельзя получить десять тысяч процентами. Самое большее - три тысячи, да и то под ненадежную закладную.

- Он прав. Под закладную - нельзя, но торговля - дело другое. Торговля может дать и тридцать на тридцать... Однако... откуда Шпигельман знает о наших процентах? - спохватился пан Томаш.

- Я нечаянно проговорилась... - покраснев, объяснила панна Изабелла.

- Жаль, что ты сказала ему... очень жаль! О таких вещах лучше не говорить.

- Разве в этом есть что-нибудь предосудительное? - испуганно пролепетала она.

- Предосудительное? Ну, бог ты мой, конечно нет... Но все же лучше, чтобы люди не знали ни размера, ни источника наших доходов... Барон, да и сам предводитель не прослыли бы миллионерами и филантропами, если б были известны все их секреты...

- Почему же, отец?

- Ты еще дитя, - говорил пан Томаш, смешавшись, - ты идеалистка, так что... тебя это могло бы оттолкнуть... Но ведь ты умная девушка, Белла. Видишь ли: барон ведет общие дела с какими-то ростовщиками, а состояние предводителя выросло главным образом благодаря удачным пожарам, ну и... отчасти торговле скотом во время севастопольской кампании...

- Так вот каковы мои женихи! - прошептала панна Изабелла.

- Это ничего не значит, Белла! У них есть деньги и большой кредит, а это главное, - успокаивал ее пан Томаш.

Панна Изабелла тряхнула головой, словно отгоняя докучные мысли.

- Значит, мы в Париж не поедем...

- Почему, дитя мое, почему?

- Если ты заплатишь пять или шесть тысяч ростовщикам...

- Об этом не беспокойся. Я попрошу Вокульского раздобыть для меня ссуду под шесть-семь процентов, и мы будем выплачивать четыреста рублей в год. А у нас с тобой десять тысяч...

Панна Изабелла понурила голову и задумалась, медленно водя пальцами по столу.

- Скажи, отец, - спросила она, помолчав, - ты вполне уверен в Вокульском?

- Я? - вскрикнул пан Томаш и ударил себя кулаком в грудь. - Я не уверен в Иоасе, в Гортензии, даже в нашем князе, да в конце концов ни в ком из наших, но в Вокульском... Если бы ты видела, как сегодня он растирал меня одеколоном... и с какой тревогой смотрел на меня! Это благороднейший из всех людей, каких я знавал в жизни... Он не гонится за деньгами, да на мне и нельзя заработать, но дорожит моей дружбой... Сам бог мне его послал, и как раз тогда... когда я начинаю чувствовать приближение старости... а может, и смерти...

При этих словах пан Томаш часто заморгал, и по щекам его снова скатилось несколько слезинок.

- Папа, ты болен! - испуганно воскликнула панна Изабелла.

- Нет, нет... Это просто жара, раздражение и главное - обида на людей. Ну, подумай, кто навестил нас сегодня? Никто! Все уверены, что мы окончательно разорились... Иоанна боится, как бы я не попросил у нее взаймы на завтрашний обед... То же и барон и князь... Ну, барон, когда узнает, что у нас осталось тридцать тысяч, еще явится... ради тебя. Решит, что стоит тебя взять и без приданого, раз на меня, дескать, ему не придется тратиться... Но не беспокойся, как только они услышат, что мы получаем десять тысяч в год, все вернутся к нам, и ты по-прежнему будешь царить в своей гостиной... Ах, боже мой, как я нервничаю сегодня! - закончил он, вытирая слезящиеся глаза.

- Папа, я пошлю за доктором, хорошо?

Отец задумался.

- Лучше уж завтра, завтра... А до завтра еще и само пройдет.

В дверь постучали.

- Кто там? Что такое? - крикнул пан Томаш.

- Графиня приехала, - ответил из коридора голос панны Флорентины.

- Иоася? - воскликнул пан Томаш с радостным изумлением. - Ступай же к ней, Белла... я немножко приведу себя в порядок... Ну-ну! Бьюсь об заклад, что ей уже известно о тридцати тысячах... Ступай же к ней, Белла... Миколай!

Он засуетился, разыскивая то одну, то другую часть туалета, а тем временем панна Изабелла вышла к тетке, которая уже ждала ее в гостиной.

Увидев панну Изабеллу, графиня бросилась к ней и заключила ее в объятия.

- Как господь милостив! - вскричала она. - Какое счастье он вам посылает! Верно ли, что Томаш получил за дом девяносто тысяч и твое приданое уцелело? Никогда бы не подумала...