Назар Гельдыев - Мелодия Секизяба (сборник)

Он хлопнул в ладони дважды и приказал появившемуся часовому:

— В строгий изолятор. Двойной караул.

— Слушаюсь. — И солдат кивнул головой. — Аре-стованная — вперёд. При попытке к бегству — стреляю без предупреждения.

Но не успели они выйти, как в дверь ворвался Дохов.

— Я прошу вас, капитан Джарвис, отдать её мне хотя бы на два дня. Если я не добьюсь от неё признания — я верну её вам. Я уверен, что у неё в руках все нити здешнего подполья, и похищение винтовок — это только начало. Отдайте её мне.

Капитан Джарвис раздумывал несколько минут.

— Вы не тот человек, который сможет узнать что-нибудь от нашей общей знакомой. Но если вы дадите слово, что не выйдете за границы дозволенного — я склонен удовлетворить вашу просьбу. Но не переусердствуйте — вы поняли меня?

— Я не обману вашего доверия, господин капитан, — заверил Дохов, И повернувшись к часовому, приказал: — В подвал номер четыре, в одиночку.

После ухода Акгыз, Дохова и часового капитан Джарвис долго ходил по комнате, вновь и вновь пуская клубы дыма из своей прославленной и тщательно обкуренной трубки фирмы «Донхилл». Он был в задумчивости. Он не мог понять, что его привело в такое замешательство — неужели то, как независимо вела себя эта тоненькая русская девушка, с таким жаром перед лицом, неминуемой гибели говорившая о каких-то оборванных и грязных туземцах. Эта девушка вдруг до боли напомнила ему его младшую сестру Энн, которая ушла с головой в движение феминисток — до того, что предпочла порвать с семьёй и связалась с какими-то социалистами. Но это было в Англии, стране классической демократии, и там такую девушку никто не отдал бы в руки какого-нибудь Дохова, которому вообще не место среди порядочных людей…

Капитан подошёл к шкафчику, достал гранёную бутыль шотландского виски и, не разбавляя, налил себе половину стакана. Выпил, почувствовал, как алкоголь медленно просачивается в кровь, налил ещё полстакана и снова выпил, не закусывая. Лицо его начало приобретать багровый оттенок. Трубка погасла. Дохов… подвал номер четыре… и эта девушка, так похожая на Энн. Не следовало отдавать её этому дегенерату.

Бутылка шотландского виски пустела на глазах.

В подвале Дохов отослал часового я начало коридора. Наконец-то! Наконец-то он сможет расплатиться и с этой большевичкой, и с этим напыщенным английским болваном, который презирает их всех — и его, Дохова, и Ораза Сердара, и последнего туркмена, не видя между ними, в сущности, никакой разницы.

И Дохов подошёл к Акгыз.

— Я надеюсь, ты поняла теперь, в чьи руки ты попала, — сказал он, стараясь, чтобы его слова звучали добродушно. — Ты, похоже, рассчитывала, что этот джентльмен отпустит тебя подобру-поздорову, но ты ошиблась — стоило мне сказать слово — и вот ты здесь, как птичка в клетке, в полном моем распоряжении.

И он положил ей руку на плечо.

— Как птичка в клетке, — повторил он. Ему понравилось это выражение, и ему нравился в эту минуту он сам, и нравилось представлять, какую мину скорчит капитан Джарвис, узнав, что эта понравившаяся ему девчонка ублажает в постели не его, капитана Джарвиса, англичанина и джентльмена, а Дохова, якобы, неспособного справиться даже с собственной женой.

— Так что ты в полной моей власти, понимаешь? И от того, как ты будешь себя вести, зависит, как дальше сложится твоя жизнь. Скажу тебе честно, — продолжал Дохов, описывая, как коршун, круги по камере, прислушиваясь к своим словам и очень довольный собой, — скажу тебе честно, ты не в моём вкусе, как женщина. — Но так и быть, если ты станешь верной и преданной мне, с тобой не случится ничего плохого. Ну так как, моя птичка? — И с этими словами он положил ей руку на грудь.

Пощёчина, которую он получил в ту же секунду, была такой сильной, а главное, неожиданной, что Дохов чуть не упал.

— Что ж, не хотела стать моей добром, станешь силой, — процедил он и набросился на Акгыз.

Несмотря на свою ненависть, Акгыз почувствовала, что сил её хватит ненадолго: Дохов оказался жилистым и сильным, в ненависть эти силы только удвоила. Вывернувшись из последних сил, Акгыз схватила стоявший посередине комнаты стул и занесла его над головой. Дохов невольно отшатнулся, и в эту же секунду ещё одна пощёчина, на этот раз от капитана Джарвиса, бросила его в угол.

— Я так и думал о вас, Дохов, — сказал англичанин. — Но на деле вы оказались ещё омерзительнее.

Дохов невольно потянул руку к кобуре. Англичанин презрительно усмехнулся: