Йозеф Рот: Рассказы

- Оставь их, - сказал граф Морстин.

Он пошел домой, велел достать бюст императора Франца Иосифа из подвала и установил его перед входом в дом.

И вот, начиная со следующего дня - как будто не было никакой войны, как будто старый император не покоился уже давно в Склепе капуцинов, как будто деревня Лопатины все еще находилась на территории старой монархии, - каждый крестьянин, проходя мимо, снимал шляпу перед бюстом старого императора из песчаника, каждый еврей, со своим свертком под мышкой, бормотал молитву - ту, что должен читать благочестивый еврей при виде императора. И невзрачный бюст, сделанный из дешевого песчаника неуклюжими руками деревенского мальчика, бюст умершего императора в старом военном мундире со звездами, значками, орденом Золотого руна, запечатленный в камне таким, каким его рисовало детское воображение мальчика, - постепенно даже в глазах графа Морстина приобрел особую художественную ценность. Казалось, с течением времени возвышенный объект изображения желал усовершенствовать и облагородить само произведение. Над послушным камнем поработали погода и ветер, как будто обладали художественным вкусом. Людское уважение к памятнику преображало его, каждое приветствие крестьянина, каждая молитва набожного еврея доводили беспомощное творение молодых деревенских рук до художественного совершенства.

Так стоял бюст перед домом графа Морстина долгие годы, единственный памятник, который когда-либо существовал в деревне Лопатины и которым по праву гордились все ее жители.

Но для графа, который больше никогда не покидал деревню, этот памятник значил нечто большее: он дал ему понять, что, покинь тот родину, ничего бы не изменилось. Со временем - а граф постарел рано - ему в голову приходили странные мысли. Хотя Морстин и пережил самую ужасную из всех войн, тем не менее он иногда пребывал в убеждении, что это был только кошмарный сон и все изменения, которые за ним последовали, - не что иное, как еще более кошмарные сны. Между тем почти каждую неделю он видел, что ходатайства за подопечных в судах и ведомствах не приносили больше пользы, а новые чиновники даже смеялись над ним. Граф был скорее напуган, чем оскорблен. В ближайшем городке, в окрестностях и соседних имениях - уже везде знали о том, что "старый Морстин выжил из ума". Рассказывали, будто у себя дома он носит старый мундир ротмистра драгунского полка, со всеми прежними орденами и знаками отличия. Как-то раз один помещик - некий граф Валевский - спросил его напрямик, так ли это на самом деле.

- До сегодняшнего дня нет, - ответил Морстин, - но вы подали мне отличную идею. Я буду надевать мундир - и не только дома. Я стану носить его и на улице.

Так он и сделал.

С тех пор графа Морстина видели в форме ротмистра австрийских драгунов - и жители этому не удивлялись. Выходя из дома, ротмистр отдавал честь Верховному главнокомандующему, бюсту почившего императора Франца Иосифа. После этого он шел привычным путем по пыльной дороге, ведущей в ближайший городишко, через еловый лесок. Крестьяне, которые встречались ему, снимали шляпы и кланялись: "Слава тебе господи", добавляя потом "господин граф" - будто считали, что господин граф приходится близким родственником Господу Богу. Ах! Уже давно он не в силах помогать им, как помогал раньше! Простые крестьяне оставались беззащитными. А он, господин граф, потерял свое могущество! Как и все, кто хоть раз поднялся до вершин власти, теперь он пал ниже самых слабых: отныне он принадлежал к той касте, которая в глазах чиновников являлась предметом насмешек. Но народ деревни Лопатины и ее окрестностей все еще верил в него, как верил в императора Франца Иосифа, чей бюст привык приветствовать. Крестьянам и евреям деревни и окрестностей граф Морстин не представлялся смешным, напротив, он вызывал у них глубокое уважение. Они поклонялись его высохшей тощей фигуре, седым волосам, пепельному обреченному лицу, глазам, которые, казалось, смотрели в безграничную даль; и это было не удивительно, ведь они смотрели в утраченное прошлое.

Однажды воевода из Львова, что раньше назывался Лембергом, проводил инспекционную поездку и по какой-то причине остановился в Лопатинах. Ему указали на дом графа Морстина, куда он сразу же и направился. К своему изумлению, перед домом графа, посреди рощицы, воевода увидел бюст императора Франца Иосифа. Он долго рассматривал его и наконец решил войти и спросить о назначении памятника. Однако воевода удивился еще больше, он даже испугался при виде графа Морстина, который шел ему навстречу в мундире ротмистра австрийских драгунов. Воевода сам принадлежал к "ничтожным полякам", а это значило, что родом он - из бывшей Галиции. Прежде он тоже служил в австрийской армии. Граф Морстин явился перед ним словно призрак с давно прочитанной им, воеводой, страницы истории.