— Поняла, поняла.
И делала все наоборот.
— Как же так?! — негодовал муж. — Ведь ты говорила, что поняла!
А она в ответ:
— Я тоже скрыла свою мысль словами.
Положение день ото дня осложнялось. В доме будто назло все совершалось шиворот-навыворот. Домашние перестали понимать Талейрана. Для знаменитого дипломата это был удар в самое сердце. В собственных стенах он ощущал себя непонятым гением. В конце концов после множества бесплодных попыток обучить домашних своей хитроумной методе Талейран решил вовсе от нее отказаться.
Тончайший дипломат со всеми остальными, он в кругу семьи сдался перед необходимостью называть вещи своими именами. Например, страдая животом, он откровенно просил:
— Сегодня вечером, пожалуйста, вместо свинины в соусе сделайте мне какой-нибудь бульончик.
Он и впрямь хотел бульону.
Но было поздно! В доме успели освоить его систему, разгадали тайну, овладели ключом к дипломатии. И вечером ставили перед ним окорок с адскими подливками.
— Помилуйте, — стонал Талейран, — в домашнем кругу я больше не скрываю своих мыслей за словами. Не надо больше понимать мои слова наоборот!
Куда там! Растолкуйте это тем, кто прошел школу великого дипломата. Когда он умолял не понимать его наоборот, они понимали его слова наоборот, полагали, что его самого следует понимать наоборот, и соответственно понимали его наоборот.
Кто глазастый, тот увидел и другому показал.
Говорите что хотите, я свое уже сказал.
ЛЕГЕНДАРНОЕ СОБЫТИЕ {10} 10 © Rizzoli editore 1979.
Перевод Н. Живаго.
При упоминании о полковнике Лоуренсе по прозвищу «король арабов» и его знаменитой операции, которую принято называть «восстанием в пустыне», многие задаются вопросом: что это, мол, за восстание в пустыне, где совершенно пусто по определению?
Так вот, мне довелось стать живым свидетелем тех легендарных событий, и я готов поделиться их, быть может, не слишком пикантными, но зато мало кому известными подробностями.
Пожалуй, самой главной проблемой при подготовке переворота оказались для Лоуренса непомерные расстояния между отдельными повстанцами, разбросанными по бескрайним просторам пустыни, где, кроме них, никого не было.
И хотя каждый из заговорщиков на своей территории с радиусом во много миль существовал в полном одиночестве, а специфика пустыни позволяла обнаружить приближение посторонних уже на дальних подступах, тем не менее тщательная предосторожность в рядах организации производила глубокое впечатление. Члену группы предписывалось, как и всякому подпольщику, неукоснительно соблюдать правила конспирации, в том числе внешней, а именно: передвигаться на местности осмотрительно, укрываясь за барханами, при малейшем дуновении ветра молниеносно припадать к песку и надолго замирать в распластанной позе, несмотря на полное отсутствие видимых к тому причин, возвращаясь домой, совершать долгие обходы вокруг своей хижины, «дабы не вызвать подозрений» (неизвестно у кого).
На долю полковника Лоуренса выпала наиболее трудная задача: он осуществлял непрерывную связь между заговорщиками, развозя приказы, оперативные сводки и инструктируя личный состав в преддверии великой минуты. С этой целью верхом на верблюде полковник преодолевал тысячи километров и успевал за пару месяцев повидать одного-двух из своих людей.
Трудно, очень трудно было Лоуренсу поддерживать чувство локтя в рядах организации. Он и доставку корреспонденции от одного повстанца другому взял на себя, тогда как между ними, разбросанными по бескрайним просторам Сахары, пролегали тысячи и тысячи километров.
— В условный час, — разъяснял полковник, — вы все громогласно восстанете.
— Кто — все? Здесь живу только я. До ближайшего соседа триста километров.
— Вот и восстанете оба — ты и он — в трехсоткилометровой зоне действия.
— Полковник, а давайте расширим зону действия до тысячи километров, и тогда нас будет уже трое, потому что за семьсот километров от того соседа проживает еще один страдалец.
— Ладно. Расширим до тысячи. Но больше никого не принимать! А то тысяча обернется двумя. Впрочем, нашему восстанию так или иначе суждено выйти за пределы установленной территории. Оно прогремит по всей пустыне!
— Черт подери, ничего себе клочок землицы!
— Зато нас уже трое или даже четверо.
— А удержите ли вы, полковник, весь плацдарм?
— Значит, придется создать резерв еще из какого-нибудь повстанца.
Читать дальше