Речел Гулд - Миссис Элизабет Дэвис

В его связях и делах — по мере того, как они играли всё большую роль в жизни Майлса — Элизабет помогала и опекала его, хотя он и не догадывался об этом. Ещё в самом начале она поняла, что он ненавидит соперничество, особенно тех, кто рядом с ним, так что она всячески избегала, почти бессознательно, соревноваться с Майлсом в какой-либо сфере или области. Элизабет знала, хотя он никогда не говорил этого вслух, что он испытал чувство облегчения, когда она, вопреки ожиданиям, получила обыкновенный диплом. Таким образом их интеллектуальный табель о рангах был как бы узаконен. Она также знала, что он не воспринимал всерьёз её литературных амбиций. Когда они только познакомились, он обрадовался, что у неё есть литературные амбиции — для него это означало, что с ней можно говорить об ужасающем одиночестве писателя, и она всё поймёт. Ему также нравилось говорить с Элизабет о поэзии: у неё был ясный ум, и её замечания отличались эмоциональностью, которой Майлсу как раз не хватало. Но когда Элизабет заговаривала о его собственных опытах, он становился рассеянным и замкнутым.

— Мне нечего тебе сказать, — говаривал он, словно непреложность писательского мышления навевала на него печаль. — Если я скажу, то всё исчезнет, рассеется, разлетится на мелкие осколки и больше никогда не соберётся воедино, как бы ни напрягал я свой мозг. Видишь ли, то, о чём говоришь, исчезает. Слова, сказанные о предмете, подменяют сам предмет. Если бы я мог всё тебе объяснить, то писать стихи было бы просто незачем.

В знак утешения за всё, что было наговорено, он, обычно, целовал её, но подобные поцелуи ей не нравились. Они были похожи на конфеты, которые даёшь ребёнку, которого обещал сводить в зоопарк, но не сделал этого, потому что не хватило времени. Майлс и Элизабет поженились незадолго до окончания университета. Когда они переехали в Лондон и поселились в небольшой квартирке около Риджентс Парк, жизнь обрела заведенный ритм. Майлса, казалось, воротило от этого, но для его работы такой образ жизни был необходим. Первой вставала Элизабет и заваривала ему чай. Пока Элизабет принимала ванну и готовила завтрак, Майлс в постели пил чай. Завтракали они вместе, за карточным зелёным столом, покрытым белой крахмальной скатертью. Стол стоял у единственного в квартире окна с видом на парк. Это время дня Элизабет любила больше всего. Майлс был ещё спокоен и не нагнетал атмосферы, как он это делал, когда писал слишком мало или, с его точки зрения, недостаточно хорошо. Потом Майлс одевался и уходил в кабинет, где просиживал весь день в полном одиночестве, отвечая разве что на самые важные телефонные звонки. Он говорил, что не может позволить себе даже короткой передышки, так как боится утратить нить. Элизабет оставляла для него на кухне сандвичи, которые Майлс забирал, чтобы утолить голод.

В первые месяцы их совместной жизни он, бывало, спрашивал, чем Элизабет занималась целый день, но постепенно перестал интересоваться и этим, так что о том, что она тоже пишет, Майлс едва ли догадывался. Свои литературные опыты Элизабет считала любительскими. Он был профессионалом, известным писателем, зарабатывающим своим трудом деньги. Она даже побаивалась показать ему то, что писала: отчасти потому, что не была уверена в своём таланте, отчасти опасаясь, что он увидит в ней соперницу, конкурентку. Он же привык к стуку машинки в соседней комнате. Он, конечно, понимал, что Элизабет не только снимает копии с его рукописей, но и занимается чем-то другим, но чем именно — он не интересовался. Окончив несколько рассказов, Элизабет, ни слова не сказав Майлсу, отправила их в разные журналы. Несколько недель спустя она получила две рукописи назад. К ним были приложены невразумительные, как под копирку написанные ответы. Третье письмо, подписанное главным редактором, было совсем другим:

Уважаемая миссис Дэвис, спасибо за ваш рассказ «Посещение больницы». И редактор отдела прозы, и я с удовольствием прочли этот рассказ. Мне особенно понравилось, описание напряжённых отношений между медсестрой и матерью ребёнка: вы хорошо понимаете, как сложен внутренний мир человека. Я надеюсь, вы не будете возражать против незначительных изменений. Мы заинтересованы в публикации рассказа, возможно, в одном из осенних номеров. Мы обычно платим пятьдесят фунтов за тысячу слов. Надеюсь, вас это устроит.