Мемпо Джардинелли - Жаркая луна. Десятый круг ада

— По словам судебного врача, смерть наступила около половины шестого. Что вы делали в этот час?

— Спал, естественно. — Рамиро улыбнулся. — Не знаю, смогу ли я это доказать, инспектор. Я один из подозреваемых, не так ли?

— Я не сказал, что Теннембаума нашли убитым. Просто мы стараемся уточнить некоторые факты.

— Понимаю. — И сразу добавил: — Инспектор, я знаю, что вы сейчас допрашиваете меня, но позвольте и мне задать вам несколько вопросов: вы думаете, это дело связано с мятежниками?

— Нет, я этого не думаю, — отмахнулся Альмирон.

«Значит, для этого кретина все это не так серьезно, — удивился Рамиро. — Что за страна: один убитый ничего не значит! Чины и повышения они приобретают, преследуя мятежников».

Альмирон смотрел на него вопросительно.

— А другой вопрос?

— Что?

— Вы сказали, что хотите задать мне несколько вопросов.

— Ах да. Как вы думаете, мог ли Теннембаум покончить с собой?

— Не знаю. Не нахожу причин. Но и на несчастный случай не похоже. — Альмирон подумал минуту, как будто сомневаясь, стоит ли говорить то, что он хотел сказать. И он произнес: — Есть следы, удостоверяющие, что машина некоторое время стояла на обочине дороги. Ни один самоубийца не останавливается, чтобы обдумать что-то в последнюю минуту, а уж пьяница и подавно не продумывает плана своих действий за сто метров до места столкновения.

— Но что же это?.. Убийство? Но вы сами сказали, что не верите, что Теннембаума кто-то убил.

— Но я не сказал, что отрицаю это.

— Понимаю.

Альмирон встал.

— Вас отвезут домой, доктор, и простите за беспокойство. Прошу вас не выезжать из города, не сообщив нам. Думаю, что вы не хотите ничего больше добавить к сказанному, не так ли? Кто-нибудь, может быть, видел вас или вы еще что-нибудь делали…

Рамиро на секунду задумался. Он вспомнил водителя грузовика, но ему некуда было отступать из-за запутавшей его лжи.

— Нет, — сказал он, — мне нечего добавить.

Около шести часов Рамиро говорил по телефону с Хуаном Гомулкой, который был как будто в хорошем настроении, слушал пластинку Леона Хиеко, после того как проспал сиесту [5] Сиеста — послеобеденный отдых в тропических и субтропических странах. , как он сам ему об этом рассказал. Но его мирный голос, его веселье исчезли, когда Рамиро объяснил ему, что его разбитая машина находится, должно быть, в полицейском гараже. Тот начал кричать, ругаться, сказал, что между ними все кончено, что Рамиро воспользовался его добротой. Рамиро слушал его стенания, со всем соглашался и обещал оплатить ему все расходы, как только сможет это сделать. Гомулка клялся, что никакие деньги в мире не возместят ему моральных убытков, потому что починил «форд» своими собственными руками, все части были подлинными… я тебе этого никогда не прощу, мне не хочется жить!..

Рамиро повесил трубку и принял холодный душ. Потом он оделся и отправился на конечную остановку автобусов. Он сядет в автобус, который отвезет его в Фонтану, он не мог не присутствовать на похоронах Теннембаума. Потом он отыщет кого-нибудь, кто привезет его назад, или сядет в другой автобус, а потом проспит двадцать четыре часа кряду. Что же касается истории с убийством, то ему оставалось только мысленно просить у судьбы удачи.

На похоронах было много народу, и все обсуждали, какой ужасной смертью погиб бедняга… досужие разговоры. «Как будто смерть не ужасна сама по себе…» — подумал Рамиро. Были и намеки на то, что могло произойти нечто другое, и под этим подразумевалась возможность убийства или самоубийства. Никто не верил, что это просто несчастный случай, и это всех возбуждало. Рамиро смутился, когда заметил, что в его присутствии разговоры становились тише. Впрочем, подумал он, может, это мания преследования.

И когда он поднялся по лестнице в дом, обходя столовую, где стоял закрытый уже гроб с телом Теннембаума, Рамиро пришло в голову, что никогда еще ему не хотелось так походить на Минайа Альвара Фаньеса [6] Минайа Альвар Фаньес — легендарный испанский воин, помощник героя испанской эпической поэмы XII века «Песнь о моем Сиде». Человек осторожный и предусмотрительный, по некоторым версиям, родственник Сида. , на того, «кто все делает с величайшей осмотрительностью». Наверху он не осмелился подойти к вдове и подумал: «К черту Минайа». В эту минуту Арасели увидела его и решительно направилась к нему. На ней было легкое черное платье, стянутое в талии, с широкой юбкой ниже колен. С черными, гладкими, свернутыми в жгут волосами она была похожа на картину Ромеро де Торреса [7] Ромеро де Торрес — испанский художник-портретист конца XIX — начала XX века. . Рамиро подивился, откуда взялась такая красота и такая хитрость в ее взгляде, когда она его поцеловала. Ей было тринадцать лет, но, черт возьми, как она выросла за эти последние часы! Ему стало страшно.