Евгений Бакало - Десятый круг. Рассказы

Солдатик

Мне было лет 7-8, не помню точно. Мы тогда все лето проводили в играх, на улице. У нас, мальчишек того времени, было много развлечений: колхозные сады, соседские гаражи, казаки-разбойники по всем окрестным чердакам и подвалам, вечно что-то взрывали и копали.

Еще строили крепости и расставляли там игрушечных солдатиков. Это вам не компьютерная «бродилка», здесь нужно быть и инженером и стратегом. Даже дипломатом – ибо от умения выклянчить у родичей деньги зависит твоя коллекция служивого войска. Оловянных или пластмассовых солдатиков – увесистых, добротно покрашенных или плоских, примитивных, одноцветных, но таких ценных юному военачальнику. Баталии разыгрывались нешуточные, и правила были уже заранее оговорены, опробованы.

Построил и я свою крепость из кусков битого кирпича, шифера, дощечек, земляных валов и углублений. Расставил войско. Красота! Просто совершенство оборонительной фортификации. А далее готовишь орудие. У меня универсальный самострел, стреляет косточками от вишни, мелкими камешками, и самое крутое – шариками от подшипника. Задача стояла одна – сбить во вражеской крепости солдатика. Упал, значит убит.

Для разгрома крепостей применялись и булыжники, аналог тяжелой артиллерии. Кидали булыжники по очереди, одинаковое количество. Попал – повезло, считай, пол крепости у противника развалил.

Очередная игра. Сражение, которому предстоит стать эпизодом моего познания жизни. Собралось немало народу, человек по пять с каждой стороны, не считая взрослых, которые иногда останавливаются поглядеть на наши военные забавы. Самострелы лупят, косточки отскакивают и больно жалят заголенные ноги. Если в штанах, хорошо. А если в шортах, пропадай.

Стреляли, стреляли, все в пустую. Добротно скрыты у каждого солдатики. Договорились по одному булыжнику в стан противника запустить. Веселее дело пошло, один кидает, остальные в рассыпную.

Метким хлестким ударом запустили в мой лагерь каменюку. Защитный кусок шифера выворачивается из земли и бьет спрятанного за ним оловянного бойца. Тот рикошетит об кирпич и по дуге летит во вражескую крепость. Увы, потеря воина налицо. Солдатик почти долетает до стен противника, и… совершая кульбит, невероятным образом становится на ноги. Вновь стоит мой стойкий оловянный солдатик.

Разве такое бывает, чтоб пролетев десяток метров, фигурка смогла приземлиться на крошечное основание, размером с копеечную монету? Невероятно! Кто он теперь? И погибшим его не назовешь.

А что нам нужно? Победа любой ценой. Начались споры и крики. Как иначе? Есть правило: стоит, значит, живой. Правда, не на своей территории стоит, у стен противника. Как тут быть?

Кому-то из старших пришло решение: пусть будет это пленный. Забранный на милость победителя.

– Солдатик мой. Не отдам! – я сопротивлялся.

Незадача! Конфликт сторон. Но отдавать надо. Прощай, доблестный защитник! А вдруг не прощай? Вдруг, вырваться сумеешь еще? Чудеса же с тобой случаются… И тут придумал мой противник: чтобы пленный солдатик не вступил вновь в игру – казнить его.

И как всем стало интересно от этого оборота игры! Сообразили какую-то конструкцию из ящика – эшафот. Привязали к нему нитку ну и подвесили оловянного героя, обхватив крошечной петелькой за шею. Забавно. Точно, в «кино про немцев».

В общем, игра получилась на славу. Столько эмоций, изобрели что-то новое! Даже восхищались сообразительностью того пацана. Надо ж, такое придумать – игрушечная казнь.

…Сегодня 2015 год. Прошло больше тридцати лет. И мне стыдно – я играл в ту казнь, участвовал. Я не остановил зло, которое мы по своей детской глупости приняли за норму. Почему так? Почему среди десятка советских детей не нашлось ни одного разумного, кто мог бы остановить это? Там с небес кто-то должен был нам донести весь ужас совершаемого.

Оловянный герой должен был жить. Пусть и пройти все тяготы плена в чужих карманах, но он должен был жить. Жить, что б к вечеру вернуться в свою родную коробку, в свой родной синий шкафчик на балконе, в свою родную квартиру под номером 119.

Солдатик вернулся, но уже другим. Он вернулся в моей памяти. И мне стыдно. Стыдно, что когда-то я дал согласие на бесчеловечную экзекуцию моего бойца. Что я своим равнодушием отправил его "на гиляку".

А может у каждого в жизни есть момент, о котором он потом сожалеет. Есть воспоминания, от которых становится стыдно. Может, так и живет в наших душах совесть?