Аугуст Гайлит - Тоомас Нипернаади

Ну никак ему не везло. Даже там, где мужики были в море и в лачугах оставались только женщины и дети, не впускали его. Так он и брел вдоль берега, голодный и холодный. Наконец, добравшись до Сирвасте, зашел в трактир и спросил, нет ли там его друга Яана Вайгупалу. Помещение с длинной лавкой у большой печи было темное и тесное. Ни души в ней не было, один трактирщик, позевывая, восседал за стойкой.

- Яан Вайгупалу? - переспросил сонный хозяин. - Сроду не слыхал такого имени.

- Он непременно должен был подойти сюда к этому времени, - сказал незнакомец, немного отодвинул лавку от печи и сел, припечатал спину к горячему боку печки. Он блаженствовал, а хозяин тем временем перечислял здешних людей.

- А тебя самого как зовут? - спросил он.

- Нипернаади. Меня зовут Тоомас Нипернаади, я тут неподалеку работал в лесу, но пока шел от корчмы к корчме, спустил все денежки и вот пришел сюда кругляк грузить. Меня позвал сюда мой друг Яан Вайгупалу, здесь, мол, есть работа на погрузке кругляка.

- Ни об одном Яан, Вайгупалу я слыхом не слыхивал, - мрачно отозвался хозяин, поняв, что у незнакомца нет денег. - А кругляк верно, в порту грузят, баржи уже целую неделю стоят, и евреи нанимают работников. Хотят поскорее увезти отсюда свой лес.

Но Тоомас Нипернаади разомлел у печи и не хотел закруглять разговор.

- Смешно, - заметил он удивленно, - что моего друга Яана Вайгупалу тут нет. Сам написал мен, чтобы я непременно пришел тога-то и тогда-то в Сирвасте, в трактир. Другого тут ведь нет?

- Нет, - буркнул хозяин, - здесь вообще ничего нет. Только рыбаки да их жалкие лачуги. Редко когда зайдет в гавань судно, возьмут кругляк, дрова и поминай как звали. Бедный народец, даже выпить не в силах. Рыбакам и хочется водки, да нет у них денег. Приходят сюда и предлагаю вместо денег рыбу, салаку. А что мне тут делать с этой рыбой?

- Я предложу кое-что получше, - вдруг сказал Нипернаади.

Торопливо пошарил в карманах. Достал нож, зеркальце, пробочник, записную книжку. Выложил на стойку и чуть ли не самодовольно спросил:

- Ну, гляди, что ты за это дашь? Красивые вещицы, да? Зеркальце вставлено в дорогую замшу, а буквы и виньетки на записной книжке золотые. И нож тоже редкостный, у него шесть лезвий, и еще штука, чтоб ногти чистить, ножницы, штопор, ушничек из слоновой кости, пилка, ключ для часов и сотня других чудес. Ты видал раньше что-нибудь подобное?

- Этим вещам цена невелика, - сказал хозяин, разглядывая вещи. - И ножницы от ножа отломились, и уховертка из слоновой кости напополам сломана. Но если пообещаешь потом все это выкупить, могу дать пару бутылок пива.

- Пару бутылок пива? - презрительно воскликнул Нипернаади. - Ты что, из ума выжил? Эти вещи стоят не меньше десяти крон, а ты предлагаешь мне пару пива. Нет, я вижу, ты не деловой человек; недаром твой трактир пуст, как мехи.

Хозяин оттолкнул рукой вещички Нипернаади::

- Нет, больше дать не могу. Что мне делать с твоим сломанным ножом и зеркальцем? Кто их у меня купит?

- Да я сам! - убежденно заявил Нипернаади. - С завтрашнего дня буду грузить здесь кругляк, и уж тогда пьянкам да гулянкам конца не будет. А если ты так, то я со своим другом Яаном Вайгупалу пойду в Ристмяэскую корчму.

Трактирщик снова стал перебирать вещицы, попробовали их на зуб, поскреб ногтем и спросил:

- А сколько бы ты хотел? Какова твоя цена?

Нипернаади подумал.

- Знаешь, - сказал он наконец, - я заложу эти вещи на неделю, а ты дашь мне пять рюмок водки, два унта хлеба, одну селедку и пустишь сегодня переночевать. А в субботу я выкуплю свои сокровища.

- Нет, нет, - запротестовал хозяин, - ни за что. Это слишком много.

Нипернаади взял вещицы, положил в карман и двинулся к двери.

- Всего хорошего, - сказал он. В Ристмяэ хозяин наверняка поразумнее будет. Эх, предчувствую я, какие там будут пьянки да гулянки. А в день расчета позову в Ристмяэскую корчму всех грузчиков — вот это будет пир горой!

Взялся за ручку двери, приостановился. Прислушался — не позовет ли хозяин? Не позвал, только ветер гудел и свистел за стеной. Оглянулся — хозяин снова склонился над стойкой и, похоже, собирался вздремнуть.

- Какова же будет твоя последняя и окончательная цена? - спросил Нипернаади, возвращаясь к стойке.

- Три рюмки водки, два фунта хлеба и селедка, - ответил хозяин, приподняв голову.

- А ночлег?

- Ночлега не будет! - твердо ответствовал корчмарь. - И речи быть не может.

Нипернаади выложил на стойку нож, записную книжку, пробочник и зеркальце, подсел к печке и сказал: