Аугуст Гайлит - Тоомас Нипернаади

- Слышал я, ты завтра уходишь с нашего хутора? Последний раз покурю еще твою трубку из розового корня, потом верну. Хороша трубочка, дорогая и сладкая трубка, на ярмарке такую поди не купишь?

- Нет, Моормаа, - отвечает Нипернаади, - такую и в городе не купишь. Она сделана далеко, за границей, и стоит добрую корову. И все-таки я дарю ее тебе. Кури себе на радость и вспоминай друга Тоомаса. Почему бы мне не отдать тебе трубку из розового корня, если уж я оставляю на этом хуторе кое-что подороже?

Он вздохнул, потер лоб и грустно произнес:

- Знаешь, Моормаа, моя невеста остается у вас здесь хозяйкой. И станет женой Яака. Помнишь, как мы пришли сюда, заливались себе счастливо, как две щебетушки-пташки. И вот Яак женится на моей невесте, а я завтра ухожу отсюда один. Ах, дьявол, в жизни не видел такого дикаря! Отбирает самое дорогое и вышвыривает. Когда я вернусь в свою усадьбу, велю запрячь в сани шестерку горячих коней и по первому снегу прилечу сюда обратно. Надену меховой полушубок, шикарную шапку и лаковые сапоги. И в таком виде — прямо как с картинки, въеду в ворота Хансуоя, Кати от испуга упадет в обморок. Верно, подумает про себя — глупая же была, дурочка была, упустила такого замечательного парня и вышла за медведя, он же пень неотесанный! А я с форсом пройдусь по двору и на Кати даже не взгляну.

Побеседую по-приятельски с Яаком, угощу его водкой, великодушно похлопаю по плечу. А когда хозяин Хансуоя пригласит меня в дом, посмотрю с сомнением на дверь его хутора и скажу: «Нет, ты меня, конечно, извини, Яак, но в эту дверь я никак не пролезу, неужели и вправду ваши считают эту дыру дверью и ходят через нее в дом?» И когда Кати услышит мои насмешки, она покраснеет от стыда и своей бедности и сильно раскается, что в своем время отпустила меня с пустыми руками. До счастья-то было рукой подать, но слепота и глупость затмили ей разум, - и она выпустила счастье, как дым в окошко. Нет, Моормаа, ты только не думай, что я беден и убог. У меня поместье и большая господская усадьба, совсем недалеко отсюда.

- Да-а, Яак говорил, что ты богатый хозяин, - сказал Моормаа. - А я давно уже хочу уйти отсюда, не возьмешь ли меня в батраки? Как я работаю, ты сам видел.

- Ты хочешь ко мне в батраки? - обрадовался Нипернаади. - Хочешь бросить этого матадора? Приходи, когда вздумаешь, я тебя тут же возьму. И работу твою и усердие я видел, и платить стану больше, чем бедный Яак.

- Где же стоит твой хутор? - спросил Моормаа, пряча в карман потухшую трубку.

- Поместье мое недалеко отсюда, - живо ответил Нипернаади, - как выйдешь к Хярмасте, сворачивай по большаку налево, и топай по нему пока не увидишь старую корчму, от нее повернешь направо. Дойдешь до мельницы в Валлику, тут дорога пойдет круто в гору, а как поднимешься, так и увидишь красные трубы моего белого дома. А там только назови мое имя, тебя любой доведет до самых моих дверей. Но ты смотри, не обманывай, приходи непременно!

- Не обману, - ответил батрак, - будешь платить больше, так непременно приду!

- Платить буду больше, - торжественно произнес Нипернаади. - Я хочу зимой валить лес, и рабочие мне позарез будут нужны. Ну, дьявол, я им покажу, кто я такой и на что способен! Вон в щель видишь: в дальней комнате огонек горит — это старый Яак воркует с моей Кати, что же мне теперь — с ума сходить? Этот старый шут шестидесяти лет, этот трухлявый пень, это чучело гороховое будет развлекаться с моей невестой, а я должен спокойненько на это смотреть?

- Если бы он так обошелся с моей невестой, - как бы между прочим заметил Моормаа, - я бы раскроил ему башку дубиной!

- Башку дубиной? - переспросил Нипернаади. - Это прекрасная, замечательная мысль. Почему бы мне не сделать то же самое? Точно, чего тут взвешивать да прикидывать, замечательная идея! Ну, погоди, совратитель!

Он быстро поднялся, слез по лестнице, и батрак услыхал, как он торопливым шагом направился к хутору. Моормаа достал трубочку розового корня, раскурил и, зевая, стал посасывать сладкую трубку. Нипернаади возвратился едва ли не через час. Тяжело дыша, он устало опустился рядом с батраком.

- Ну что, каюк Яаку? - поинтересовался Моормаа.

- Да нет, - буркнул Нипернаади. - Они уже заперлись, и я не смог войти.

- Где же ты пропадал так долго? - полюбопытствовал батрак. - Я-то думал- теперь ты уж с ним посчитаешься.

- Стоял под окном и слушал — тяжело дыша ответил Нипернаади, - слушал, как они там шепчутся, шепчутся и милуются, этот жуткий разбойник и моя Кати. И тут сердце мое не выдержало, что-то страшное зарычало во мне — и я бросился как безумный прочь, по ночным полям. Да-да, эту ночь я уже не переживу!