Анри Картье-Брессон - Диалоги

Что вы думаете о школах фотографии?

Я решительно против. Технике репортажа учатся очень быстро. Достаточно прочитать буклет, который продаётся вместе с аппаратом и плёнкой. Аппарат устроен не сложнее пишущей машинки. Весь секрет состоит в том, чтобы всегда работать с одной и той же высокочувствительной плёнкой в серенькую погоду. Солнце на фотографии очень мешает: оно ведёт себя агрессивно, навязывается. Слегка облачная погода позволяет вам свободно перемещаться вокруг вашего предмета, это пластичная погода. Экспонометр – предмет лишний, он влечёт за собой леность глаза: надо сначала угадать, а затем, возможно, проверить. Остальному не учатся. Быстрота, интуиция, геометрия – их взращивают. Фотография – лишь результат умственной операции. Многое зависит от вкуса. В конечном счёте человек есть то, что он ест, но некоторые предпочитают быть тем, чем они испражняются.

[Люсьен] Клерг однажды говорил мне об одной школе фотографии, и я его спросил: «А учатся ли студенты бегать?» Матери семейств пишут мне: «Мой сын плохо учится и обожает фотографию…» Я им отвечаю: «Откровенность за откровенность, я тоже очень плохо учился, но не особенно люблю фотографию. Занимаюсь ею для развлечения». В школах преподают множество предметов, чтобы научить людей хорошо соображать. Но научить видеть…

У вас есть любопытный предмет – деревянный фотографический аппарат…

Сол Стейнберг сам создал и подарил мне этот чудесный предмет: фотоаппарат, изготовленный из цельного дерева, с шарниром вместо видоискателя и огромной гайкой, изображающей объектив. Смотреть и находить порядок становится почти самоцелью, чем-то абсолютным: когда я беру этот фальшивый Leica и делаю вид, что фотографирую, я испытываю такое же счастье, как когда работаю с настоящим. Конечно, необходимо общение, и аппарат позволяет действовать, свидетельствовать, говорить, и надо, чтоб он был заряжен, потому что мы вовлечены в политику. Но в глубине души мне наплевать на результат. Я фотограф не больше, чем офортист. Я комок нервов, который ждёт момента, и нечто во мне поднимается, поднимается, поднимается и взрывается, и это физическая радость, единый танец времени и пространства. Да! да! да! да! – как в финале «Улисса» Джойса. Видеть – это всё.

В Евангелии написано: «В начале было Слово», а вот для меня «В начале была геометрия». Я провожу много времени, срисовывая через кальку живописные репродукции из книжечек, с которыми никогда не расстаюсь, и высчитывая их пропорции. Именно это я нахожу и в реальности: во всём этом хаосе есть порядок.

Ален Девернь: Валери говорил, что прежде чем начать разговор о живописи, надо извиниться. Возможно, то же самое можно сказать и о фотографии. Это такая вещь, что следовало бы извиниться перед тем, как о ней говорить. На неё надо смотреть. И тем не менее не говорить не получается.

Анри Картье-Брессон: Но сказать-то нечего. Нужно смотреть, а это так трудно – смотреть. Мы привыкли думать. Всё время с переменным успехом размышляем, но не учим людей смотреть. Это очень долго. Для этого требуется чрезвычайно много времени – чтобы научиться смотреть. Научиться весомому, вопрошающему взгляду.

Не думаете ли вы, что наша неспособность к этому взгляду зависит от того, какую жизнь мы сегодня ведём, от образования, которое мы получили?

Конечно! На нас воздействует мир, в котором мы живём. В этом мире напряжение постоянно возрастает, а значение личности постоянно падает. С моей точки зрения, это самоубийственный мир. Неважно, у правых тот самый плутоний или у левых, но это плутоний, а перед ним – вся жизнь, и ход вещей именно таков. Есть другие возможные миры, но как дать задний ход? Не имею никакого представления.

В фотографии меня интересует только одна сторона. Их множество, но меня волнует и увлекает именно то, что фотография – это некий взгляд на жизнь, когда постоянно задаёшь вопросы и немедленно получаешь ответы. Мне кажется, сказанное в «Беседах» Бретона о случайной цели [28] Breton, André, Entretiens (1913–1952), Paris, Gallimard, 1952. в точности относится к тому, что люди называют фотожурналистикой, репортажем, Бог знает, как это ещё можно назвать. Такая фотография – это своего рода интуитивная вещь, которая соприкасается с реальностью и исходит из глубины твоего существа; дело вовсе не в том, чтобы себя навязывать. [Рене] Шар где-то написал, что в поэзии есть изобретатели и открыватели [29] Char, René, La Bibliothèque est en feu, Paris, L. Broder, 1956. . Это два совершенно разных мира. В фотографии точно так же присутствуют эти два аспекта. Мне интересны только открыватели; я чувствую солидарность с теми, кто отправляется навстречу открытиям; для меня в этом намного больше риска, чем в попытках из всего сделать изображение; в конце концов, реальность так богата!