Ален Вирконделе - Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Беатриса в водовороте первых дней войны и потом, когда война затянулась, старалась забыться с новыми любовниками. Она покинула Модильяни, и он разыскивал ее следы в Париже, мертвецки пьяный. Но страдание не мешает ему продолжать работу. Война сделала дружеские связи прочней, чем когда-либо, и Модильяни живет общей жизнью с друзьями-артистами из кружка, в который входит со времени приезда в Париж. Импровизированные банкеты, веселые обеды, выставки в квартирах или частных помещениях продолжаются, несмотря на военные действия. После ухода Беатрисы ее место заняла Симона Тиру, но и эта связь тоже закончилась плохо, когда Симона забеременела. Модильяни отрицал, что они были любовниками, называл Симону сумасшедшей, которая отравляет ему жизнь. Наконец он встретился с Леопольдом Зборовским, молодым антикваром, который пытался стать торговцем произведениями искусства. Зборовский взял Модильяни под свою опеку. Их дружба продолжалась все последние годы жизни художника, все время крепла, и Леопольд, которого Модильяни дружески называл Збо, присматривал за ним, как любящий брат. Они были противоположны по характеру: насколько Амедео был нервным и, несмотря на частые приступы депрессии, раздражительным, настолько же Зборовский был тихим и сдержанным.

И вот наступил последний день 1916 года. В кафе «Ротонда» устроен «магниевый» обед: так назвал его Гийом Аполлинер, который присутствовал на нем. Там собрались все представители модерна, художники и писатели – от Пикассо до Кокто, от Сандрара до (прославленного поэта-символиста и драматурга. – Пер.) Поля Фора, от Вламинка до портного Пуаре. Амедео тоже поблизости: на втором этаже он торопливо рисует портрет молодой ученицы Академии Коларосси. В этой академии он обучался и сам; она знаменита курсами рисования обнаженной натуры. Эта благодатная минута стала чудесной и спасительной: девушка была застенчива и похожа на итальянскую мадонну. Так началась история полновластной и не признающей никаких условий любви, которая стала легендой.

Кто такая Жанна Эбютерн? Она прошла по жизни так тихо и незаметно, что в итоге ее не видно даже на портретах, которые писал и рисовал с нее Амедео. Он никогда не изображал ее обнаженной, словно хотел уберечь от любых вожделеющих взглядов и сохранить лишь ее лицо, похожее на лик архангела, и облик священного существа, которое на мгновение замерло неподвижно, которое часто заставляет вспомнить об улыбающемся ангеле из Реймса. Однако существуют свидетельства тех, кто пытался уяснить себе, что скрывалось за неземными взглядом и силуэтом, и есть фотографии, на которых она всегда стоит как-то странно – в глубине кадра, в позе обороны или испуга; очевидно, она боялась, что слишком много народу ворвется в их с Амедео бедную мастерскую. Ведь Жанна, дочь мелкобуржуазной и верующей католической семьи (отец – бухгалтер в сети магазинов «Бон Марше», мать – домохозяйка), стала отверженной в своей среде. Родители, чтобы доставить удовольствие застенчивой девушке, прилежной ученице, сделали ей подарок – оплатили курс рисования в Академии Коларосси. А дочь предала семью, не оправдала ее доверие: страстно влюбилась в Модильяни, ушла из дома, вызвав страшный гнев супругов Эбютерн и своего брата Андре, и поселилась в полуразрушенном доме, в мастерской своего любовника. Моди уже давно не обращает внимания на то, полезно или вредно для здоровья его жилище, и не заботится о его украшении. Прошло то время, когда в Сите Фальгьер или у Поля Александра он скрывал свою бедность, вешая на стену репродукции итальянских художников или расстилая шаль на столе. Теперь для него важно лишь писать, потому что подходит последний срок расплаты, к тому же он чувствует себя изможденным и так ослаб, что многие его не узнают. Амедео стал отрешенным, даже суровым. Жанна по натуре добра и, в первую очередь, она невинная юная девушка (на четырнадцать лет моложе Модильяни), поэтому она пытается ослабить гнев в его душе и сдержать творческую ярость. Несмотря на это, Амедео чувствует к ней необъяснимую страсть. Может быть, считает, что она его последний шанс, последняя встреча, которая способна помочь ему исполнить его труд. Если прав историк искусства Станислас Фюме, знавший Жанну с детства, ее главной отличительной чертой было хрупкое изящество, почти такое, как у героинь Жерара де Нерваля. Фюме сравнил ее с лебедем, скользящим по воде, имея в виду, что она проходила сквозь богемную среду, не сбиваясь с пути, спокойной походкой, хрупкая, с «крошечными ладонями», и ее силуэт был похож «на амфору» своим «изяществом» и «уравновешенностью» [111]. Ее силуэт героини прерафаэлитов (тогда она следила за своей фигурой) придавал ей сходство с Офелией Данте Габриеля Россетти: та же внешняя слабость, тот же неподвижный, как у иконы, взгляд, те же пышные волосы, но без чувственности, которую Россетти придал своей тайной советчице, Элизабет Сиддал [112]. Жанна Эбютерн всегда кажется испуганной, ее словно сковывают невидимые цепи. Она придает своим позам театральность, кутается в шали, никогда не улыбается. На фотографиях она всегда невероятно грустна и очень серьезна.