Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Скульптура, искусство делать статуи никогда не процветало ни у одного славянского племени. Славяне имели великих людей на всех поприщах человеческого творчества, только не в скульптуре. Правда, мы видели выше, что при Владимире начинают на Руси ставить изваянные человекоподобные истуканы, но это, несомненно, или была варяжская (германская) затея, или это было навеяно чьим-нибудь иным примером. Во всяком случае, скульптурные поползновения очень быстро прекратились, отчасти под влиянием Церкви, которая к ваянию относилась (а на Руси и по сей час относится) весьма несочувственно прежде всего, разумеется, потому, что скульптура внутренне чужда славянской душе. Явно, скульптура слишком материальна и своею логичностью слишком связывает причудливую и своенравную славянскую мечту – скучно всегда возиться с определением центра тяжести, да с расчетом веса и прочности материала…

Из всех видов скульптуры для славянской души наиболее приемлем плоский рельеф, именно потому, что он – наименее похож на скульптуру: линейный рисунок, только исполненный резцом. В точности таков характер рельефов Св. Софии, в точности таков, позднее, характер владимирско-суздальских рельефов, всей северной деревянной резьбы московской, всего украинского резьбарского искусства. Киевляне XI века сразу сумели выбрать как раз то, что русским по душе!

Плоский рельеф почти вовсе не пригоден для целей изобразительного искусства и потому в Западной Европе, если в Средние века временно и появлялся под влиянием Востока, то удержаться там надолго не мог – Запад тяготеет именно к изобразительному искусству. А Восток – и вместе с ним Русь – может вполне высказаться только в узоре и потому удовлетворяется плоским рельефом. И те киевские шиферные плиты, по виду которых мы завели речь об основных свойствах скульптуры, такие же плоские и узорные.

Но узоры бывают разные. Как в музыке есть мажорные и минорные тональности, так и узор может быть прямолинейным и криволинейным; и как в музыке есть простые, прозрачные ритмы («счеты» 3 и 4) и есть ритмы очень сложные и даже, с непривычки, трудноуловимые («счеты» русские, по преимуществу, 7, 11,13), так и в узоре возможны логически ясные и простые линейные построения, и возможны построения замысловатые, прихотливые, запутанные. После всего того, что мы уже сказали о древнерусском искусстве, легко догадаться, каковы были те узоры, которые особенно понравились киевлянам XI века.

Если вся плита имеет форму прямоугольного параллелограмма, греку кажется естественным вписать в него ромб, своими углами касающийся середины четырех сторон обрамления, а внутри поместить еще круг; круг можно, чтобы не было пустоты, заполнить розеткою, в углах параллелограмма, пожалуй, можно начертить еще четыре маленьких круга. Получается очень простой, очень ясный и очень гармоничный узор. Резчику киевских плит все это вовсе не по душе. Ему нравится восточная (идущая из доисторической Месопотамии) бесконечная плетушка, ленточный узор. И он превращает в плетушку геометрические построения грека, он причудливо фантазирует на греческую математическую тему! И параллелограмм обрамления, и ромб, и круги – ему представляются случайностями изгибов запутанной ленты. С грехом пополам он выдерживает все-таки прямые линии, но не признается в них, отвлекает от неприятной ему прямизны внимание зрителя, прерывает прямые линии узлами и т. д.

Таким образом, выяснение вопроса, откуда в Киев пришло то искусство, которое представлено рельефами Св. Софии, для наших целей сейчас не необходимо; оно могло – это надо признать – в Киев явиться и из Константинополя (ибо и Константинополь в XI веке увлекался восточным узором), могло явиться и с Кавказа. Рельефы эти так красноречиво говорят нам о том, кто были по своему душевному складу киевляне времен Ярослава, что даже не так и интересно, кто в данном случае был учителем киевлян – Константинополь ли, или Кавказ.

Константинополь ли, Кавказ ли – достоверно то, что в XI веке русских кто-то учил и что Св. Софию, например, создавали не русские мастера, хоть и создавали именно так, как требовалось русскому заказчику. И Софию строили и украшали иноземцы, и, уже во второй половине XI века, собор Киево-Печерской Лавры построили и украсили иноземные мастера, как повествует Киево-Печерский патерик. Но продолжаться бесконечно такое господство заморских художников не могло: и потому, что сами русские со временем научились обходиться без иностранцев, и потому, что в степи становилось все более и более беспокойно, что сношения Киева и с Кавказом, и с Константинополем делались почти невозможными.