Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Теперь об архитектурных формах, насколько о них можно говорить. О плане следует сказать, что он соответствует всему тому, что мы уже наблюдали в Черниговском Спасе: базиликальный план (только: киевская базилика – пятинефная), вязь апсид, далеко выдвинутая на востоке средняя апсида, южная и северная продольные боковые галереи-притворы, крестообразное горизонтальное сечение столбов и многое-многое другое, что с константинопольскою гипотезою не вяжется. В вертикальном разрезе храма самою характерною особенностью является слишком низкий карниз, расположенный не у начала кривых сводов, а гораздо ниже, так что арки и своды Св. Софии кем-то даже были названы «подковообразными»: на самом деле они приблизительно полуциркульны, но непосредственно примыкают к прямым вертикалям стен и столбов, так что производят впечатление «повышенных». «Повышенные» – только далеко не столь сильно, как в Св. Софии, – своды и арки встречаются и в поздних константинопольских памятниках, и везде на Востоке. О других чисто конструктивных особенностях здания, в том числе об удивительной форме полукупола главной апсиды, пока говорить нельзя, так как мы не имеем никаких точных чертежей и промеров, а «на глазок» о таких вещах говорить не годится.

Характерна для плана Св. Софии непомерная ширина здания с севера на юг, превышающая его длину с запада на восток: первоначальная пятинефная базилика с двумя продольными галереями показалась недостаточною, и очень скоро – по-видимому, еще в XI веке – были добавлены северная и южные открытые галереи. Такую же непомерную ширину плана мы видим и в Михайловском соборе в Киеве 17, и в новгородской Св. Софии, так что ее мы, кажется, имеем право признать русскою особенностью. Надо заметить, что в Константинополе и его культурной области мы знаем ряд случаев чрезмерного развития храмовых комплексов вширь, но там оно обусловлено (например, в константинопольской Зейрек-джами 18или в фокидском соборе монастыря преп. Луки в Стириде) тем, что две цельных самостоятельных церкви поставлены рядом и или объединены общим фасадом, или даже вовсе ничем не объединены, а только прислонены одна к другой; в Киеве же расширение происходит, как и на Кавказе, посредством симметричного прибавления второстепенных частей. В Константинополе мы – только не в XI еще веке, а позднее, – видим определенное стремление не расширять здание, а удлинять его, пристраивая с западной стороны вторые и третье, иногда очень обширные, притворы. В киевской же Св. Софии, если верить нынешнему виду памятника, даже и одного западного притвора, собственно говоря, нет, ибо тот узкий «западный поперечный корабль», который принято признавать нарфиком, некогда, как показывают старые рисунки, открывался на запад аркадами; нынешняя наружная паперть построена в 1882 г., и только тщательные раскопки на ее месте могут показать, как в действительности был устроен западный фасад древней Св. Софии.

Вопрос о западном фасаде Св. Софии – вовсе не праздный вопрос, не ведомо почему и зачем интересующий специалистов, а имеет существенное значение. Мы уже видели, что как раз в области наружной отделки фасадов Русь (и Киевская, и, позднее, Владимиро-Суздальская, и, наконец, Московская и Петербургская) имела очень определенные вкусы, т. е. любила особые – свои – ритмы в линиях и формах. Ни константинопольские, ни даже кавказские фасады в целом, просто в силу своей некоторой композиционной суховатой логичности и продуманности, не должны были нравиться киевлянам XI века. И было бы очень важно установить, просто ли киевляне копировали заморские образцы, или самостоятельно их приноровляли к своим понятиям о красоте и к своим ритмам.

То, что мы – правда, не наверное! – знаем сейчас, позволяет думать, что имело место именно второе, т. е. что киевские зодчие, взяв из Византии план здания (обусловленный богослужебными потребностями) и конструкцию (обусловленную избранным ради долговечности материалом – кирпичом), считали себя совершенно свободными в области фасада и, раз, по причине естественных свойств материала, нельзя дробить здание по вертикали горизонтальными поясами крыш, дробили его по горизонтали, облепляя здание выступающими за линию фасада пристройками. К западному концу крайнего северного нефа с самого начала была пристроена особая круглая башня, заключавшая в себе лестницу для подъема на хоры, которые высятся над крайними нефами и над западным притвором. Позднее, когда были возведены северная и южная галереи, к концу самой южной галереи – т. е. несимметрично с первою – была приставлена вторая башня. Рядом с нею была пристроена к храму четырехугольная в плане крещальня. Главный фасад храма получился замечательно (с нашей точки зрения, во всяком случае) беспорядочный, растрепанный какой-то.