Федор Шмит - Избранное. Искусство - Проблемы теории и истории

Но даже того немногого, что мы о нем знаем, достаточно для некоторых весьма определенных выводов. Спасская церковь была трехнефной базиликой с продольными (на северной и южной сторонах) и поперечным (на западной стороне) притворами; над перекрестием среднего корабля и трансепта, на четырех столбах, высится главный купол, на барабане; углы, образованные концами креста, перекрыты малыми куполами.

Средняя апсида далеко выдвинута на восток; в восточном фасаде апсиды не выступают каждая отдельно законченным полукругом, но боковые апсиды прислонены к главной. Наконец, хоры были устроены и на западной стороне, и над боковыми нефами, для чего пришлось пролеты северной и южной подкупольных арок перегородить и поставить между подкупольными столбами по две колонны, и в нижнем, и в верхнем ярусах. Еще одна маленькая техническая подробность: столбы, на которых стоит главный купол, в горизонтальном сечении представляют равноконечные кресты.

Все эти черты не свойственны константинопольскому зодчеству. Все эти черты издревле характеризуют зодчество Малой Азии и Кавказа: и базиликальный план, при куполе на перекрестье главного нефа и трансепта, и вязь апсид, и перегороженные северная и южная подкупольные арки, и крестообразное сечение подкупольных столбов. В частности, ближайшею датированною параллелью к Черниговскому Спасу является церковь в Моксе в Абхазии, построенная в 957 г. Архитектурные формы Спасского собора блестяще опровергают киевского летописца: тут мы не только можем определенно указать, откуда пришло в древнюю Россию христианское искусство и откуда оно наверное не пришло, но можем проследить и самый путь, каким оно пришло, и убедиться, что это и есть и наиболее краткий, и наиболее естественный путь. Не из далекого Константинополя выписывал Мстислав нужных ему зодчих, а от своих непосредственных кавказских соседей.

Но не слишком ли рано заговорили мы о Черниговском Спасе? Ведь не при Мстиславе, а при Владимире Киев принял православие; не в Чернигове, а в Киеве были построены первые каменные храмы. Если Северская земля, под управлением тмутараканского Мстислава, примкнула к кавказско-мало-азийской «Византии», это не доказывает, что Киев, управляемый Владимиром, не мог примкнуть к Константинополю.

Мы сочли нужным, нарушив хронологический порядок, заговорить прежде всего о Черниговском Спасе потому, что, если бы его не было, и если бы мы забыли о Тмутаракани, о ее более древнем, чем киевское, христианстве, о ее военных и торговых постоянных сношениях с Кавказом и с Малою Азией, то киевские памятники для нас остались бы необъяснимою загадкою. Это показать нетрудно.

Летописец рассказывает, что, крестившись в Корсуне, Владимир «поим цесарицю и Анастаса и попы Корсуньскые с мощьми святаго Климента и Фива, ученика его, и пойма съ суды цьркъвьные и иконы на благословение себе». В лето 6499 г. Владимир в Киеве «помысли съзьдати церквь святые Богородица; и послав, приведе мастеры от Грькъ. И начьнъшю же здати, и яко съконьча зижа, украси ю иконами, и поручи ю Анастасу Кърсунянину, и попы кьрсуньскые пристави служити в ней; и въда ту вьсе, еже бе възял в Кърсуни: иконы и съсуды и крьсты». Когда в 6504 г. церковь была совершенно закончена постройкою, Владимир богато одарил ее, пожертвовав ей десятую часть своего имения; церковь так и осталась известною под названием Десятинной до сего дня.

И Десятинная церковь претерпела все то, что русским храмам полагается: она разрушалась, возобновлялась, вновь разрушалась, вновь возобновлялась и, наконец, в двадцатых годах уже XIX века, по случаю своеобразного благочестия некоего «великодушного чтителя священной древности», отставного гвардии поручика А. С. Анненкова, была окончательно разрушена и, как историческое свидетельство, загублена тем, что именно на ее месте была воздвигнута новая церковь. По счастью, прежде чем Анненков добился разрешения на постройку, просвещенный киевский митрополит Евгений в 1824 г. успел, как умел, раскопать и исследовать развалины древнего храма; по счастью, далее, Анненковская церковь значительно меньше древней, и вся алтарная часть первоначального здания могла быть теперь вновь исследована Д. В. Милеевым 12. Эти последние раскопки дали весьма любопытные результаты.

Строители для закладки полукруглых фундаментов трех алтарных апсид не ограничились рытьем рвов, в которые обычно забучивают фундаменты, а сделали сплошную выемку земли котлованом на всем пространстве трех апсид; на дне котлована была уложена сложная подготовка из двух рядов деревянных балок, положенных накрест, защебененных желтым песчаником и залитых известковым раствором. На устроенной таким образом ровной площадке производилась кладка фундаментов трех полукружий алтаря, а образовавшееся в котловане свободное пространство, внутри и вне апсидальных полукружий, было засыпано землею до общего уровня почвы. Подобное же устройство было обнаружено и под прочими стенами. Для прокладки фундаментов были вырыты рвы. На подошвах всех рвов найдены остатки деревянных брусьев-лежней, положенных продольно в направлении рва по четыре в ряд, причем удалось выяснить, что на перекрестьях рвов бревна были сбиты большими гвоздями, которые нашлись на местах. Между бревнами были обнаружены вдавленные в материке остатки известковой заливки вместе с кусками желтого песчаника, а также ряды правильно расположенных кольев, вбитых в материковую глину. Хотя дерево кольев, разумеется, совсем истлело, материковая глина хорошо сохранила точную форму кольев, а также их величину и расположение.