Владимир Никитин - Рассказы о фотографах и фотографиях

Дудин не просто фиксировал окружающую его действительность, но и старался проникнуть в суть вещей. Его очень привлекали различные ремесла, которые ему приходилось неоднократно снимать, и в первую очередь ковроткачество и керамика. За эти годы он детально изучил особенности изготовления многих изделий народного промысла. Узнал секреты местных мастеров, передаваемые из поколения в поколение. Но главное – он во всех подробностях ознакомился с «туземной», как тогда говорилось, технологией подготовки сырья, окраски материалов, непосредственного производства. Случилось так, что он с годами стал одним из крупнейших специалистов в области коврового дела и других отраслей художественной промышленности. Его перу принадлежит ряд оригинальных статей, в которых он делится своими глубокими познаниями в этой области.

После революции государственная экспертная комиссия привлекла его в 1920–1921 годах в качестве консультанта по учету государственных ценностей. Внешторг пригласил его как эксперта при отборе и расценке больших партий ковров для экспорта. В тяжелое для молодой республики время таким образом добывалась валюта для нужд страны. Государственный Эрмитаж, Русский музей, другие учреждения обращались к Самуилу Мартыновичу как к специалисту по керамике и прикладному искусству Востока. Существовавшая в те годы Государственная академия материальной культуры числила его своим «штатным сотрудником».

Приходится только удивляться, как у него хватало на все это времени, сил, энергии, знаний. Ведь, кроме всего прочего, он с 1911 года был заведующим фотографическим отделом Музея антропологии и этнографии АН СССР, одновременно с 1914 года заведовал отделом среднеазиатских древностей, а затем и отделом изображений, в течение многих лет бесплатно исполнял обязанности ученого секретаря совета музея.

В эти годы, насыщенные интенсивной работой, занятый десятками самых разнообразных дел, он находил еще время для… живописи и причем занимался ею на профессиональном уровне. В Государственном Русском музее хранятся некоторые из его работ, в том числе эскизы двух панно: «До 25 октября 1917 года» и «После 25 октября 1917 года». Они были сделаны художником для убранства Петрограда в годовщину празднования Великой Октябрьской революции. В конкурсе на украшение города приняло участие более ста художников, и среди них С. М. Дудин. В книге «Агитационно-массовое искусство первых лет Октября» есть подробный анализ этих работ. Исследователи разбирают их достоинства, отмечая, что «панно С. Дудина является примером выразительного, эмоционального решения аллегорической композиции, вполне уместной в таком виде массового агитационного искусства, как оформление революционных праздников». Там же приводятся репродукции этих проектов. Решены они очень контрастно. Колорит первого – мрачно-холодный. На нем изображена плачущая женщина в темных одеждах у подножия гильотины, над которой распростер крылья двуглавый орел-стервятник, символизирующий самодержавный строй царской России. На втором панно, выдержанном в радостно-теплых тонах, мы видим рабочего на фоне дальних корпусов заводов, дымящихся труб. И над всем этим поднимается диск встающего солнца.

В эти же годы Дудин принимает активное участие в деятельности очень популярного в те годы среди художников объединения – «Общества имени Куинджи». Он входит в его руководящие органы, бессменно заведует большой библиотекой при «Обществе». Это объединение, созданное еще до революции, внесло весомый вклад в советское изобразительное искусство, являясь наиболее последовательным пропагандистом лучших традиций русской реалистической школы. Многие принципы, проповедуемые основоположниками этого объединения, легли в основу устава нынешнего Союза художников, активно использовавшего (особенно в первые годы) опыт «Общества». Дудин активно участвует в выставках, выступает с докладами по искусству, пишет и публикует статьи о творчестве Родена и Поленова.

И одновременно он продолжает размышлять о фотографии, о ее роли в обществе, о конкретных задачах научной фотофиксации. В эти годы появляются в печати две его фундаментальные статьи, посвященные особенностям работы фотографа в научных и этнографических экспедициях, где он на основе своего богатейшего опыта подробнейшим образом описывает все тонкости и трудности этой деятельности. И сегодня, спустя почти сто лет, они с интересом читаются и содержат большой фактический материал, который ученые с успехом могут использовать в своей практике.