Антон Нестеров - Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

На полотне «Аллегория супружеской верности» Яна Минзе Моленара – супружеская пара, спускающаяся с крыльца, на переднем плане внизу картины представлены уже хорошо знакомые нам собачка и обезьянка. Супругов развлекают играющие для них музыканты [449]– музыка подчеркивает спокойную гармонию этой пары – столь отличную от бурной динамики драки двух крестьян, которая изображена в левом углу картины. Мотив умеренности, доминирующий в этой картине, подчеркнут еще и действиями слуг на заднем плане: они поливают водой из кувшина разгорячившихся музыкантов.

Как видим, в иконографии брака в искусстве XV–XVII вв. присутствует ряд устойчивых мотивов, призванных представить бракосочетание как космологический акт, в котором происходит слияние противоположностей, а четыре первоэлемента мироздания пребывают в гармонии. Резонно было бы ожидать присутствия этих же элементов и мотивов в эпиталамах.

Британская школа. Уильям Брук, барон Кобам с семьей.1567. Лидгейт Хаус

Насколько можно судить по сохранившимся античным образцам, – а к таковым относятся прежде всего фрагменты эпиталам Сапфо, воспроизводящие подлинные фольклорные свадебные песни, а также LXII стихотворение Катулла, которое, по сути, есть не что иное, как перевод эпиталамы Сапфо, – космологические мотивы составляют обязательную основу композиции этого жанра. [450]Так, вход жениха и невесты в опочивальню и утренний выход жениха уподобляются соответственно появлению на небе «вечерней звезды» (Геспера по-гречески, Веспера по-латыни) и утреннего светила, невеста уподобляется румяному яблоку – то есть свадьба включается в ритм движения светил и природных циклов; ближе к финалу эпиталамы возникает мотив девственности невесты, уподобляемой срываемому цветку, а соединение жениха и невесты сравнивается с тем, как тонкая лоза обвивается вокруг могучего дерева. [451]Перед Донном стояла непростая задача: воспроизведя основные мотивы эпиталамы, «обойти» щекотливый вопрос о девственности невесты. И, как мы увидим, с этой задачей он блистательно справился.

Тексту эпиталамы Донна предпослана «Эклога», призванная пояснить отсутствие поэта на бракосочетании. В ней автор тонко обыгрывает законы жанра, давая ключ к пониманию и своей «свадебной песни», и своей позиции в весьма щепетильной ситуации. Традиционная эклога, восходящая к Вергилию, строилась как беседы пастухов на лоне природы – в английской поэзии жанр этот получил особую популярность после «Пастушьего календаря» Эдмунда Спенсера (1579) и «Аркадии» (опубликована посмертно, в 1590) Филипа Сидни. Но Донн иронично заменяет пастухов на двух дворян – Аллофана (чье имя означает «явленный другим» и «являющийся в других обликах», то есть – «человек света»), и удалившегося в сельскую глушь Идия (чье имя означает «остающийся самим собой»). Аллофан пеняет Идию за его отшельничество, за отсутствие на свадьбе – Идий же возражает, что и живя частной жизнью, он вполне разделил радость придворного празднества:

Донн, пользуясь случаем, изящно напоминает о себе (и своих просьбах об «изменении участи» [452]) королю, «благословившему» заключаемый брак, и одновременно за счет этого дистанцируется от светских сплетен и пересудов.