Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

Как мы уже неоднократно убеждались, общий эффект от неформальности может маскировать важные изменения внутри этой пестрой группы работников. Таблица П8-14 показывает, что снижение доли работников с нерегулярными приработками имело значимое влияние на снижение неравенства в 2000-е годы. Этот эффект отчасти нивелировался противоположным эффектом от роста доли занятых в других типах неформальной занятости – для отдельных показателей неравенства есть значимые положительные коэффициенты при дамми-переменных занятости без официального контракта и занятости не на предприятиях. Изменения в отдачах играли меньшую роль с точки зрения влияния на неравенство. Значимым оказывается только один коэффициент – при дамми-переменной для работников без регулярной работы в декомпозиции дисперсии лог-зарплат (см. нижнюю панель табл. П8-14).

Рассмотрим более детально влияние отдельных компонентов неформальности на неравенство заработков. С точки зрения двухъярусной теории неформального сектора [Fields, 1990] наиболее интересно выделить самозанятость и занятость по найму. К сожалению, в РМЭЗ это выделение возможно только для постоянной (регулярной) работы, а потому в этом разделе нам придется работать только с этой подвыборкой. Все остальные ограничения выборки, а также определения переменных, описанные в разделе 8.2, остаются в силе. Для разных лет подвыборка имеющих постоянную основную работу составляла 90–95 % от полной выборки.

В табл. П8-15 представлено распределение работников, имеющих постоянную основную работу, по типам занятости. Самозанятые включают две группы: (1) тех, кто работает не на предприятиях и утверждает, что занимается предпринимательством или индивидуальной трудовой деятельностью; (2) тех, кто работает на предприятиях, но является собственником (или одним из собственников) своего предприятия и считает, что занимается предпринимательской деятельностью на своей работе. В соответствии с определениями раздела 8.2, первая группа самозанятых относится к занятым на неформальной, вторая – на формальной основе. Однако мы объединяем их в одну группу по нескольким причинам. Во-первых, численность обеих групп в выборке РМЭЗ, особенно в начале 2000-х годов, невелика. Во-вторых, структура анкеты менялась на протяжении 2000-х годов – изменился порядок переходов между вопросами; в результате, вопросы задавались разным по охвату группам. Объединяя обе группы, мы добиваемся сопоставимости. В-третьих, граница между формально и неформально самозанятыми часто является довольно зыбкой.

Доля самозанятых на протяжении 2000–2010 гг. оставалась достаточно стабильной на уровне около 3,8–4,0 %. Доля неформально занятых по найму на основной работе выросла за тот же период с 8 до 12 %. В результате наблюдалось расширение неформальной занятости на основной работе.

Средние заработные платы на протяжении всего периода были существенно выше для самозанятых, чем для обеих групп занятых по найму (табл. П8-16). В начале 2000-х годов занятые по найму в формальном секторе получали примерно такие же заработные платы, как занятые по найму в неформальном секторе – различия между среднемесячными заработками не являются статистически значимыми. С 2005 г. неформальные наемные работники начинают устойчиво отставать в заработках от неформальных наемных работников, и со временем этот разрыв только увеличивался.

Схожую картину дают и результаты оценивания МНК-регресии (последние столбцы в табл. П8-17 и П8-18). С учетом основных контрольных переменных (набор контрольных переменных тот же, что и в предыдущих разделах, плюс дамми-переменные для профессий) во все годы самозанятые в среднем получали значимый выигрыш по сравнению с занятыми на формальной основе. Однако размер выигрыша сильно сократился в течение 2000-х годов – с 45–60 % в начале периода до 25–35 % в конце периода. Неформально занятые по найму с учетом наблюдаемых характеристик получали в 2000–2002 гг. более высокие заработные платы, чем формально занятые по найму. С 2003 г. наблюдается падение относительных заработков в сфере неформальной занятости. Однако значимый штраф был зафиксирован в нашей выборке лишь в 2009 г.

Как уже говорилось выше, МНК-регрессии дают крайне усредненную картину различий в заработках, которая может маскировать значительную поляризацию заработков внутри сравниваемых групп. РФВ-регрессии позволяют получить оценки эффектов для различных участков распределения. В таблице П8-17 представлены оценки эффекта самозанятости для 10-го, 25-го, 50-го, 75-го и 90-го квантилей распределения. Во все годы отдача от самозанятости увеличивается по мере движения по шкале распределения – выгоды от нее по сравнению с формальной наемной занятостью в 1,5–3 раза выше на уровне 9-го дециля, чем на уровне 1-го дециля. Причем существенный прирост отдач начинается именно в самой верхней части распределения. В нижней части распределения происходило постоянное снижение премии за самозанятость. Более того, для нижних квантилей в отдельные годы вообще не наблюдалось положительных премий: например, для первого дециля такими годами были 2004, 2008 и 2009 годы. Премии за самозанятость снижаются во второй половине 2000-х годов и для верхнего сегмента самозанятых, особенно эта тенденция заметна на уровне 75-го квантиля.