Виктор Меркушев: Зеленое солнце Санкт-Петербурга (сборник)

Название живописной композиции Василия Милиоти

Как бы ни был привлекателен «блистательный Санкт-Петербург» с его великолепием, не менее интересен и другой Петербург, город, расположенный в тех же границах, но с совершенно непохожей историей и иной природой. Его архитектура, столь отличная от творений великих зодчих, представлена более разнообразно: от утлых завокзальных домишек до поражающих воображение индустриальных колоссов. Бесконечные ограды, стены, щитовые и бревенчатые сооружения, металлические конструкции из арматуры и листового железа, расположены без всякого плана, сосуществуя с угрюмой городской флорой, стихийно заполонившей все клочки свободной земли. Здесь невольно вспоминается Даниил Андреев с его верой в живую природу стран и городов: только живым организмам свойственно так приспосабливаться к своему окружению, которым здесь является Петербург блистательный.

Удивительно насколько переплетены эти два города – стоит чуть-чуть свернуть с центральных улиц одного, и вы уже на другой территории: ржавые ограды, трансформаторные будки, лавочки из подсобного материала, невзрачные дома, уродливые черные трубы, поддерживаемые металлическими тросами…

Несмотря на то, что по праву все это принадлежит человеку, его роль здесь все же можно отнести к второстепенной, не главной. Иррациональное начало, подчинившее себе эти территории, мало подходит для естественного течения жизни – случайность, непредсказуемость, многозначность неявно проступают на первый план, оставляя узкое пространство для человеческого произвола. Однако именно эта метафизическая основа, присущая описываемой части городской среды, является провокативной для фантазии, рождающей ещё более причудливые образы. Возможно, поэтому ни в один из бесчисленных закоулков города невозможно придти дважды – всякий раз вы обнаруживаете там нечто другое, непохожее на виденное ранее. То же самое можно сказать и о городских маршрутах – повторение некоего ранее пройденного пути всегда затруднено по разнообразным причинам: будь то заколоченная дверь, неожиданно возникшая непроходимая топь или попросту исчезновение тех или иных объектов, некогда отмеченных вами в качестве ориентира.

Безусловно, своеобразным Невским проспектом этого города запыленных кварталов является самая узкая улица Санкт-Петербурга – улица Репина, место обитания художников с первых лет Академии. Это одна из немногих сохранившихся улиц с мощеной булыжной мостовой, которая, подобно доисторической рыбе, тускло отсвечивая замшелой синеватой чешуей, пытается все глубже и глубже погрузить свое тяжелое тело, рискуя совершенно исчезнуть, оставив наверху только взмученную пыль. Дома, точно отвесные берега, нависая над пересыхающим руслом, тоже норовят исчезнуть, во всяком случае, в таком виде, каком предстают сейчас: облупившиеся стены, покрытые вековой коричневой жестью, обросшие всевозможными трубами крыши… Небольшие окна, почти сплошь без занавесей, начинаясь прямо от земли, стараются подобраться как можно ближе к верхушкам зданий, под самые деревянные перекрытия. По вечерам они засвечиваются жидким болезненным желтоватым светом и, как правило, гаснут к ночи, выдавая в обитателях этих домов преимущественно утренних жителей. Слуховые окошки, прижимаясь к водосточным трубам, слушают небо: крики птиц, неслышимые с земли, шум ветра в проводах, опутывающих город на уровне крыш и дребезжание антенн, которые словно грибы, усеяли почерневшее кровельное железо. Никогда не закрываемые парадные населены сквозняками, обычно они служат проходом на соседнюю улицу: душный цементный коридор приведет вас к еще одной двери, из которого вы попадете в классический петербургский двор-колодец, окрашенный темной охрой.

Этому городу вообще свойственна неопределенность: здесь черная лестница зачастую неотличима от парадной, и самым людным местом может оказаться совершенно заброшенная территория. Как и во всяком мегаполисе, тут есть и свои оазисы, и площади запустения, говорят, что Лос-Анджелес – это конгломерат из сорока различных меж собой городов, – наш Петербург представлен гораздо пестрее: от неожиданных квазигородов, до отчужденной от всего остального промзоны. Сейчас, когда под новое строительство отводится любой участок земли, способный вместить многоквартирный дом – участь «города кварталов запыленных» предрешена: новый город на отвоеванных площадях уже сверкает равнодушным глянцевым блеском – ив этом городе не будет места не только бездомным, но и влюбленным.