Андрей Кашкаров - Обыкновенное финское чудо

Чем большая часть внешних сношений Финляндии регулируется через общую политику ЕС по внешним сношениям и безопасности, тем сильнее в этой области становится положение Премьер-министра и Государственного Совета. Президент же сохраняет значительную роль при формировании позиций по ключевым вопросам внешней политики, но не как единоличный субъект права, а как член правящей коллегии. Такие принципы подтверждены и действуют в Финляндии с 1 марта 2000 года, когда Президент республики санкционировал вступление в силу основного закона страны.

В соответствии с параграфом 93 главы 8 «Международные отношения» Конституции Финляндии, компетенция по международным вопросам определена вполне четко. Сообщение иным государствам и международным организациям внешнеполитически значительных позиций возлагается на министра, к ведению которого отнесены международные отношения. Исходя из этих знаний, определенных в основном законе страны, можно прогнозировать развитие тех или иных решений в перспективе.

Несмотря на различную критику о том, что европейское государство «хороший слуга, но плохой хозяин», считаю, что сегодня Финляндия – процветающая страна, и с этим трудно не согласиться. На улицах чисто, развита инфраструктура, удобное транспортное сообщение, в столичном регионе действует метро. Люди чувствуют себя комфортно. Граждане, безусловно, имеют право на то, чтобы качество жизни не ухудшалось, а, значит, их волеизъявление должно учитываться при разработке мер социальной, миграционной политики, безопасности на территории Финляндии. Зная финнов, традиции и культуру, убежден, что все будет хорошо.

В части популярности профессий и доверия граждан к государственным органам предпочтения разделились так: на первое место финны ставят летчиков и пожарных – им доверяют 96 % опрошенных. На втором месте с 91 % – полицейские (в среднем в Европе полиции доверяют 60 %). На третьем врачи, им доверяет 90 % финнов.

Несмотря на то, что более половины финнов ценят семью, 20 % финнов считают, что брак – изжившее себя, ненужное понятие. Еще один интересный результат опроса – большинство финнов считают, что лучше сосед-иммигрант чем сосед-наркоман или алкоголик.

У Финляндии три соседа – независимых государства с границей по суше: Россия, Швеция, Норвегия. По сути, то, чем я сейчас занимаюсь, описывая статданные по Финляндской республике, есть ни что иное, как редовиснинг.

Но и им нельзя заниматься без желания, которое во мне, без преувеличения, огромно. Русские писатели Е. Ильф и И. Петров в свое время писали, что «статистика знает все»; с ней и продолжим.

Статистика свидетельствует, что по доле населения, профессионально занимающегося культурой и искусством -3,5 % (от общего числа жителей) – Финляндия занимает первое место в мире. Участие финнов в культурной жизни ближайших, равно как и дальних, соседей, неизбежно.

В истории взаимоотношений Финляндии и России известны периоды, когда взаимопонимания, равно как и взаимной симпатии, было мало; но взаимопонимание всегда существовало на уровне интеллигенции.

И дело не в том, что нормальная русская интеллигенция всегда с пиететом относилась к финской культуре, или любила финскую, и наоборот, а, скорее, в том, что другие слои общества были гораздо менее способны пересекать культурную границу, где бы соединялись факторы языка, культуры, религии, общественного строя.

Противовесом интеллигенции были власть предержащие, в том числе консервативные слои с обеих сторон. Исторически верно, что многие представители русской интеллигенции два столетия назад испытывали нескрываемую симпатию к финскому народу, организации обособленного правления, традициям национальных стремлений; иным то же самое казалось банальным сепаратизмом (к слову, толкование этого слова ничего криминального в себе не несет).

К примеру, Яков Грот, в середине XIX века профессор русского языка в Хельсинском университете, активно сотрудничал с основоположниками финского национального движения.

С другой стороны, П. Столыпин, К. Победоносцев, Пуришкевич, М. Бородкин, Н. Марков и иже с ними – люди совершенно разного статуса, сферы приложения деятельности и взглядов, занимали в России прямо противоположную позицию. О сколь угодно значительных финно-русских конфликтах того времени никто не говорит, оттого, что их не было. Сегодня моя симпатия к Финляндии обосновано именно этим, ставшим уже традиционным качеством, если захотеть посмотреть в «корень» причинно-следственной связи, уходящий в века.