Array Лао-цзы - Восточная мудрость

Был некто умен, полон сил, даровит
И как проповедник весьма знаменит,
Чертами лица был изящней притом
Тех черт, что писал мастерским он пером.
В словесности был, в красноречьи силен,
Но буквы не все выговаривал он:
Имел он какой-то порок языка
И путался в нескольких звуках слегка.
«Передних зубов у оратора нет», –
Раз другу сказал я в одной из бесед.
Приятель мой, вспыхнув, воскликнул: «Не смей
Подобных нелепых мне молвить речей!
Увидел ты в нем только этот порок,
А многих достоинств заметить не мог!»
Ах, если случится, что тот погрешил,
Кто полон духовных и умственных сил,
За этот лишь грех ты его не брани,
Проступок забудь и заслуги цени.
При розах бывают шипы, но, цветы
Сбирая, шипов испугался ли ты?
И знай: только тот, кто испорчен и зол,
Лишь ног безобразье в павлине нашел.
К душевной стремись чистоте. Не забудь,
Что нет отраженья, коль в зеркале – муть.
Не будь беспощаден к порокам людским,
Слепым чтоб не быть к недостаткам своим.
В своем существе распознавши порок,
Порочных людей как судить бы я мог?
Греха не взлюбив, не твори его сам,
Тогда лишь суров будь к соседа грехам.
И праведен я иль живу я греша –
Тебе – моя внешность, а богу – душа.
И ежели внешне я честен, правдив,
Тебе ль рассуждать, прям я вправду иль крив?
Грязна моя жизнь иль полна чистоты –
Бог в тайну проникнет скорее, чем ты.
Хорош или плох я, тебе дела нет,
Я сам отвечаю за пользу и вред.
Ведь доброму доброе дело одно
Творцом будет за десять дел сочтено.
Ты также за доблесть одну будь готов
Простить человеку десяток грехов.
Не будь, как другие, что, видя изъян,
Сочтут ни во что совершенств океан.
Как тот ненавистник, что мутный свой взор
В творенья Са’ди с озлобленьем упер.
Там в сотни прекраснейших мест он не вник,
Но, к слову придравшись, подъемлет вдруг крик
Одну лишь причину я вижу тому:
То зависть глаза ослепила ему.
Был господом разный народ сотворен –
Кто черен, кто бел, кто красив, кто дурен.
Глаза не у всех ведь блестят красотой.
Ядро ешь фисташки, скорлупку ж – долой!

Дерзну ли я богу хваленье воздать,
Достойно прославить небес благодать?
Дар божий – всяк волос на теле моем.
Сумею ль хвалу каждым спеть волоском
Владыке, что, милость простерши свою,
Раба-человека призвал к бытию?
Кто выразить в силах отличья его?
Все свойства вобрало величье его!
Слепил, чудодей, он из персти земной
Твой образ, умом наделив и душой,
И вот от рожденья до жизни конца,
Глянь, милостей сколько к тебе от творца!
Ты чистым был создан, будь чистым в пути –
Постыдно тебе в прах нечистым сойти.
Ведь капелькой семени был ты сперва,
Зачем же гордыней полна голова?
Трудом пропитанье добывши, о друг,
Вотще уповать на усилия рук.
Ужели не ведаешь, силою чьей
В движенье приводятся руки людей?
Не можешь ты шагу ступить сам собой,
Шлет свыше подмогу создатель благой.
Не чрез пуповину ль тебя он кормил,
Когда ты во чреве зародышем был?
Когда ж пуповину отъяли, в тот миг
К груди материнской ты жадно приник.
Две груди, влекущие страстно юнца,
Не родник ль в детских яслях творца?
Ах, матери лоно, ее две руки,
Как рай, а сосцы – две молочных реки!
Как дерево матери стан, и растет
На дереве этом младенец, как плод.
Не к сердцу ль идут вены женских грудей?
Так знай: молоко – кровь сердец матерей!

Раз сын послушанье нарушил и мать
Проступком заставил жестоко страдать.
Сказала, к нему поднеся колыбель:
«О сын непокорный, забыл ты ужель,
Как сон мне ночами очей не смыкал,
Когда ты в слезах был, беспомощен, мал?
Как ты, в колыбели здесь лежа, был слаб,
Рука твоя муху прогнать не могла б!
И ты ль, в колыбели боявшийся мух,
Являешь теперь непокорности дух?»
Беспомощность вновь возвратится твоя, –
В могиле не сгонишь с себя муравья.
И светочем взор твой затеплится как,
Пожрет если мозг твой могильный червяк?
Увидев слепого, который пути,
Забредши в канаву, не может найти,
Коль бога почтишь благодарной мольбой,
Ты – зряч, а иначе ты тоже слепой.
Познанья и ум не учитель дает,
Но это в тебе от господних щедрот,
И если б господь наложил свой запрет,
Тьмой лжи для тебя стал бы истины свет.
Ах, вникни: творец для движенья людей
Сцепил меж собой сколько жил и костей.
Скот головы держит к земле преклонив,
Ты прямо стоишь, точно буква алиф.
Для пищи к земле припадают скоты,
Еду поднимаешь к устам своим ты.
Зерном ты питаешься, а не травой,
В траве ты не шаришь, как скот, головой.
Но внешностью этой прельщаться нельзя –
Ты прям; пусть прямой будет жизни стезя.
В прямой лишь стезе, а не в стане прямом,
Отличье свое от неверных найдем.
И если ты в здравом уме, не перечь
Тому, кто тебе дал слух, зренье и речь.