Array Лао-цзы - Восточная мудрость

Подвижника нищий, нахален и смел,
Просил о подачке. Но тот не имел
В то время ни гроша. Был пуст кошелек:
Разбрасывал деньги сей муж, как цесок.
Назад попрошайка пошел разъярен
И начал порочить подвижника он:
«Беда! Скорпиону подстать лицемер!
Страшитесь прикрытых милотью пантер!
Свернутся, как кошки, уткнувши носы,
Но дичь лишь увидят – воспрянут, как псы.
Невыгодно дома им быть, и в мечеть
Приходят, чтоб лучше в плутнях преуспеть.
Дорожный грабитель живет удальцом,
А эти воруют трусливо, тайком.
На платье и черных, и белых заплат
Нашьют, а в казне и в амбарах хранят
Большие богатства… О злые лжецы,
Бродяги, пройдохи, плуты-продавцы!
Во храме дряхлы и слабы, но взгляни,
Как пляшут во время радений они!
К чему лицемеры свершают намаз?
Скакали бы, пели, пускались бы в пляс.
Как жезл Моисея, похожи на сук –
В прожорливых змей превращаются вдруг.
Что мудры они и воздержны, весь свет
Они убедили, но этого нет.
Хоть в рубище сами одеты, но глянь
Убранство их жен – с Эфиопии дань.
Из всех предписаний, что издал пророк,
Блюдут время сна лишь да ужина срок.
Их чрево едою различной весьма
Набито, как будто дервиша сума.
Но, впрочем, ругать их довольно. Ведь я
И сам из дервишей. То – наша семья».
Так он говорил. У злонравца всегда
К достоинствам, к доблести – злая вражда.
Ведь тот, кто бесчестен, стыдом не томим,
Коль ближнего честь опорочена им.
Ту брань услыхал и до старца довел
Один ученик. О, напрасный глагол!
Пускай нас бранят, но о ругани той
Кто нам передаст, тот – приятель плохой.
Стрельнул в меня некто из лука. Стрела
Упала, нисколько не сделавши зла.
Зачем же ее ты ко мне притащил,
Ведь этой стрелою меня ты пронзил?
Подвижник, о ругани той услыхав,
С усмешкою молвил: «Ну что же? Он прав.
Да только он не был достаточно зол,
Мои прегрешенья не все перечел.
Он лишь полагает, но ведаю я
О том, как безмерна греховность моя.
Знаком этот странник со мною лишь год,
Меж тем как моим прегрешениям счет
Уж семьдесят лет. И узнать только мог
О них грешный я да всеведущий бог.
И, право, он был снисходительней всех,
Коль думал, что в этом лишь только мой грех.
Свидетелем коль на суде будет он,
Мне ль ада бояться? Я буду прощен.
Скажу я хулителю: «Список пиши
Порокам моей многогрешной души».
Таков-то вступивший на истинный путь –
Стрелам испытаний подставил он грудь!
Он сбросил с главы самомненья колпак –
Достоинства блещет на темени знак.
Терпи же, пусть шкуру сдирают с тебя,
Ведь мудрые сносят беду не скорбя.
Из праха их, знай, если слепят сосуд –
Хулители камнем клевет разобьют.

Нередко царь Сирии Мелик-Салех
Ходил на заре, неизвестен для всех,
Как всякий араб, с полускрытым лицом
По рынку, по улицам, с верным рабом.
Для тех, над которыми пала беда,
Он был справедливым владыкой всегда.
Зашел раз в мечеть он и видит – в углу
Лежат двое нищих людей на полу.
Бессонною ночью измучены, взгляд,
Как хамелеоны, за солнцем стремят.
Один из них молвил другому: «Суда
Последнего время наступит когда,
Коль кто из надменных, спесивых царей,
Свой век проводящих средь нег и страстей,
Поднимется вместе с несчастными в рай,
Совсем из гробницы не встану я, знай.
Ведь рай – это сирых и бедных приют
За то, что мы горем опутаны тут.
Добра от царей много ль видим мы здесь?
Ужель вместе с ними в блаженную весь
Мы внидем? Я череп пробью сапогом
Салеху, коль к раю мы вместе придем».
Как только властитель к дервиша словам
Прислушался, тотчас покинул он храм.
Лишь солнце в сияньи полдневных лучей
Поднялось, дремоту прогнав от очей,
Послал за дервишами царь и, на трон
Воссев величаво, приветил их он.
С них пыль нищеты и тяжелых забот
Отмыл он дождем благодатных щедрот.
Терпевшие глад и от холода дрожь,
Уселись они меж князей и вельмож.
Ходившие в рубище, с нищей сумой –
Богато одеты, вдыхали алой.
И молвил из бывших дервишей один:
«О царь, над вселенною всей властелин!
К почету приходят ценою заслуг,
А в нас что за доблесть увидел ты вдруг?»
Салеху понравился этот вопрос,
Улыбкой расцвел и в ответ произнес:
«О нет, не из тех я, кто, спесью своей
Исполнившись, гонит несчастных людей.
Ты также свое помышленье забудь,
Чтоб мне преградить ко спасению путь.
Раскрыл я врата примиренья теперь,
И ты предо мной не захлопывай дверь».
Старайся и ты быть таким же! Коль ты
Обласкан судьбой, не гони бедноты.
Кто добрых стремлений не сеял, ведь тот
Плод райского древа вовек не сорвет.
Собой коль не жертвуешь – счастье оплачь:
Лишь рвенья човганом добудешь сей мяч.
Увы, не заблещешь, как светоч живой,
Коль ты себялюбья наполнен водой.
Чтоб людям ты светочем истинным был,
Излей из груди, как свеча, блеск и пыл.