Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

Эльжбета. 5 января 1942

Хеня отвернулась. У Беты начали слипаться глазки. Исраэль Коппель прокашлялся и сказал:

– Пани Сендлер, пообещайте нам, что новые родители будут хранить эту ложку. – На глаза его набежали слезы, и он вытер их рукавом. – Она должна знать, что это был подарок… от мамы с папой.

Хеня прижалась к его груди и зарыдала.

Ирена закусила губу… Она знала, что в течение месяца-двух они будут депортированы в Треблинку… Она проверила, не перекрыты ли вентиляционные отверстия ящика, и вышла из квартиры. Ящик оказался тяжелее, чем она думала, но останавливаться и отдыхать было нельзя. Младенцы реагировали на люминал по-разному, а поэтому не было никакой гарантии, что Бета проспит достаточно долго.

В самом темном углу заднего двора ее дожидался каменщик Хенрик. Поляки часто приезжали в гетто набрать кирпичей на развалинах. Грузовик Хенрика ждал их на выходе из двора. Ирена вышла на улицу первой, чтобы посмотреть, нет ли там патрулей, а потом Хенрик бережно уложил плотницкий ящик в нишу, сделанную в кирпичном штабеле, и завалил ведущую в нее дырку.

Они хотели выехать через блокпост на улице Налевки, откуда можно было попасть к парку Красинских, но там оказалась длинная очередь. Ирена поискала глазами Шмуэля, но в этот день там не было ни одного еврейского полицая. Внезапно где-то рядом прогремели три пистолетных выстрела. Ирена испуганно вскрикнула. Хенрик взял ее за руку.

Поворачивать было поздно. Встречи с польскими «синими мундирами» и немецкими солдатами было не избежать. Один из них уже увидел грузовик и взмахом руки приказал подъехать на досмотр. Ирене показалось или из горы кирпичей действительно послышался слабый плач? Может, она дала девочке слишком мало люминала? Ирена почувствовала, что обливается холодным потом. Немецкий часовой приказал Хенрику с Иреной вылезти из кабины и взялся тщательно изучать их документы, пока один из польских «синих мундиров» проверял груз. Подошедший украинец обыскал Хенрика, проверяя, нет ли у него оружия. От испуга Хенрик говорил громче, чем обычно, и продолжал что-то болтать даже после того, как «синий мундир» получил ответы на все свои вопросы.

Это разозлило немецкого часового, и он, бросив документы Хенрика на землю, заставил его подбирать их, встав на колени. Потом он схватил Хенрика за ворот рабочей куртки и толкнул к грузовику. Несколько мгновений немцы о чем-то совещались, но тут к воротам, у которых и без того образовалась пробка, подошла очередная еврейская бригада, и им пришлось идти делать перекличку и обыски. Стальные решетки ворот наконец поднялись, и грузовик Хенрика выехал на большую землю. Ирена боялась, что ее вот-вот стошнит от страха.

Хенрик остановил грузовик с другой стороны парка, выскочил из кабины, достал из кузова ящик и со стуком поставил его на мостовую, явно желая побыстрее покончить со всем этим делом. Ирена дала ему пачку злотых, и он даже не стал их пересчитывать – прыгнул в кабину и помчался прочь…

Ирена подхватила коробку и торопливо вошла в парк. Выбрав безлюдную дорожку, она осторожно поставила ящик на лавочку и открыла. Увидев свет, Бета перестала плакать. По дороге она как-то высвободила руки из пеленок и схватила сверкающую под солнечными лучами серебряную ложечку.

Ирена оставила ящик под лавочкой, взяла Бету на руки и отправилась через Вислу в Прагу, на Калушинскую, 5, к дому ее временной приемной мамы Станиславы Буссольдовой, той самой акушерки, которая помогала ей появиться на свет. Квартира Станиславы была одним из временных убежищ, и на этой неделе к ней уже приводили нескольких сирот. Одного она передала постоянным приемным родителям, двоих отдала матери-настоятельнице Матильде Геттер, а еще двоих – монашкам-кармелиткам.

По новой Kennkarte девочку звали Стефя, но Ирена сказала Станиславе:

– Ее имя Бета. Когда будешь ухаживать за ней и держать ее на руках, зови ее Бетой.

19 июля, на следующий день после спасения Беты, Ирена пришла к Станиславе.

– С размещением Беты возникли сложности, – сказала она. – У пани Румковской нашли туберкулез. Она не может ее принять. Может, девочка побудет пока у тебя?

– Ирена, я без ума от нее. Но здесь я ее оставить не могу. Я – сорокалетняя вдова, дети у меня давно выросли, и у соседей уже возникают подозрения. Меня уже пытались шантажировать. Но у меня есть знакомая – Ольга. Работает няней, а живет в Михалине. Своих детей у нее нет. Давай я поговорю с ней.