Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

– Что вам угодно? – послышался приглушенный дверью голос.

– Меня зовут Иоланта, – сказала Ирена.

Дверь не открылась, пока Ирена не добавила:

– Подруга Евы Рехтман.

Дверь открыл Исраэль Коппель. По его покрасневшим глазам было видно, что он только что плакал. В квартире стояла удушающая жара и царила тишина, нарушаемая только жужжанием жирных мух. Тишина стала еще заметнее, когда Ирена увидела, каким количеством изможденных, бледных людей была набита трехкомнатная квартирка – три семьи, в общей сложности 23 человека. До предела изношенная одежда, как и у всех остальных варшавских евреев, купленная еще в старые добрые времена, висела мешком на скелетоподобном теле пана Коппеля. На руках у него агукал завернутый в грязные пеленки младенец.

Июльское солнце насквозь прожаривало дом, и Ирена подумала, как жаль, что через маленькие окошки в квартиру не проникает солнечный свет… Одетая в форму сестры милосердия, Ирена взмокла за считаные секунды.

Пан Коппель отступил от двери, пропуская Ирену в комнату.

– Ева сказала, вы можете спасти нашу девочку, – он показал на крохотный сверток в своих руках. – Ее имя Эльжбета Коппель… мы зовем ее Бета. Она родилась полгода назад во время страшной снежной бури. Станислава Буссольдова… акушерка… пришла к нам, несмотря на снег и холод, и не взяла с нас ни гроша.

Исраэль Коппель раздвинул складки одеяла, чтобы Ирена смогла получше рассмотреть его дочку.

– И вы скажете мне, что это не самый прекрасный ребенок на свете? – произнес он. – Она, конечно, очень худенькая, но кушает и растет хорошо, поэтому карточная система ей нипочем. Страдает в основном ее мама.

Сзади к Коппелю подошла его жена Хеня. На ее исхудалом лице сверкали изумрудно-зеленые глаза, светлые волосы потускнели от недоедания. Ей 31 год, то есть она всего на год моложе Ирены, и какой же она некогда была красавицей!..

– Ваш ребенок будет жить в любящей приемной семье… пока не закончится война. Первые дни она побудет у знакомой вам Станиславы Буссольдовой. А потом мы отвезем ее в Отвоцк, в семью Румковских.

Бета завозилась в руках отца, и Коппель стал качать ее… После паузы он спросил:

– А какие гарантии?

Какие тут гарантии!.. На вопрос о гарантиях Ирена давала один и тот же ответ, и каждый раз, как впервые, чувствовала жестокость своих слов:

– Если Бету заберут в Треблинку, она точно погибнет. Если останется в гетто, то скорее всего умрет от голода или инфекционных болезней. Такова горькая правда…

Каждый раз, уговаривая родителей расстаться с детьми, Ирена сомневалась, права ли она? Как, не имея собственных детей, вообразить, что чувствует Хеня, отдавая ей ребенка? Как ощутить абсолютную беспомощность Исраэля Коппеля?

У родителей возникли и другие вопросы:

– Ее будут крестить? Ее будут воспитывать в католической вере? Будем мы знать ее новое имя? Увидим мы ее снова? Сможем ли забрать ее обратно после войны?

– Я все записываю, – сказала Ирена и показала им списки за текущую неделю. В самом конце длинного списка на тонком листе бумаги стояло имя Беты.

18 июля 1942 – Эльжбета Коппель → Стефя Румковска – Отвоцк – Радосна, 5

– Вы должны принять решение прямо сейчас, – сказала она Коппелям, – ведь нам нужно все подготовить, сделать документы…

Казалось, пан Коппель уже готов дать согласие, но Хеня схватила его за руку и посмотрела на Ирену своими сверкающими зелеными глазами.

– Завтра, – сказала она, – мне нужно побыть с ней еще одну ночь. Пожалуйста, всего одну ночь.

Ирена очень надеялась, что завтра еще не будет поздно. Провела она эту ночь беспокойно, то и дело просыпаясь и думая о Коппелях. Наутро она сразу отправилась к ним. Подойдя к двери и еще не успев постучать, она услышала рыдания Хени… Дверь открыл Исраэль с Бетой на руках. Он хотел что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни слова. Вышел дедушка Беты Арон Рохман – жилистый старик в очках с погнутой металлической оправой.

– Мы вас не знаем, – глухо произнес он, глядя Ирене прямо в глаза, – но Ева сказала, что вы человек надежный… Берите нашу Бету. Забирайте прямо сейчас, пока мы не передумали.

– Я вернусь через два часа, – сказала Ирена. – Подготовьте ее к десяти.

В назначенное время Ирена вернулась в квартиру Коппелей с пустым ящиком для плотницкого инструмента. Похожие на призраков беженцы молча наблюдали, как Хеня в последний раз кормит дочь. Насытившись, Бета сонно улыбнулась. Хеня глубоко вздохнула… Последние объятия, последний поцелуй – самые страшные для Ирены мгновения – а потом… Хеня осторожно положила дочь в ящик, на чистое одеяльце. Как только Бета успокоилась, Ирена капнула ей в рот люминала и хотела было уже закрыть ящик, но Хеня отвела ее руку и наклонилась поцеловать свою дочь… и еще раз, в самый последний… погладить по щеке. Она что-то вытащила из кармана… Присмотревшись к блеснувшей рядом с головкой Беты вещице, Ирена увидела, что это серебряная ложечка с гравировкой: