Джек Майер - Храброе сердце Ирены Сендлер

Ева закрыла глаза и покачала головой:

– Ирена, не надо больше об этом. Родители без меня пропадут. Я нужна мальчишкам из своего молодежного кружка. А на арийской стороне я стану просто животным, на которое объявлена охота.

– Тогда выходи за него, Ева.

На несколько мгновений воцарилось неловкое молчание, а потом Ирена спросила:

– А что по этому поводу думает Адам?

– Адам? Он рехнулся, – ответила Ева. – Он переехал на Милую. Пару дней назад я пришла его навестить, и он показал мне пистолет и бомбы из бутылок с бензином. Мы с ним ужасно поскандалили. Он сказал, что раз немцы все равно хотят нас всех убить, то он лучше умрет в бою. Он и сам псих, и общается с такими же психами…

Длительность комендантского часа сокращается на один час, теперь он действует с 21.00 до 10.00. Рабочие смены в ремесленных мастерских и на заводах продлеваются до 21.00.

К июлю практически всем евреям в гетто стало ясно, что депортация – это просто вопрос времени и состоится она в любом случае. Отчаявшиеся мужчины выстраивались в огромные очереди в попытках получить драгоценный Ausweis , разрешение на работу, автоматически исключающее их и членов их семей из списков и позволяющее войти в состав трудовых бригад, работавших на фабриках по пошиву немецкой формы и изготовлению проволочных щеток.

Смотритель здания суда Йозеф добыл ключи от новых замков, установленных на двери подвальных помещений, и суд на улице Лешно снова стал дорогой жизни для детей гетто. Ирена рассчитала, что сил и средств ее организации хватит на спасение от силы десятка детей в неделю. Но депортация, опасалась она, радикально поменяет всю эту математику. Смогут ли они забирать по 15 детей? А по 20? Да и будет ли это иметь какое-то значение?

В середине июля Ирене позвонила Ева… надо было срочно переговорить. Через час Ева безрадостно поприветствовала Ирену у себя в кабинете, а потом плотно закрыла дверь.

– Шмуэль сказал, что появился новый штурмбанфюрер [76]. Он подслушал разговор офицеров еврейской полиции… они обсуждали депортацию… они ее называют «перемещением» или «сокращением населения гетто». Он сказал, чтобы я обязательно сообщила об этом тебе. Видишь, он за нас… он хороший.

Ирена тут же отправилась на блокпост, где дежурил Шмуэль. Он был заметно обеспокоен, но поздоровался с Иреной вроде бы приветливо. Хотя, возможно, он просто притворялся…

– Я слышала, что вы с Евой собираетесь пожениться? – начала она немного издалека.

Он расплылся в своей щербатой улыбке.

– Ну… жизнь-то не стоит на месте!..

– А как же тогда быть с «сокращением населения гетто»?

– Я подслушал разговор офицеров в дежурке на Огродовой, 15… Немцы говорили о трудовых лагерях на Востоке. Вот и все. Если Ева выйдет за меня, что-нибудь придумаем…

– А когда, Шмуэль? Когда?

– Я… Я не знаю, – замялся Шмуэль. – Но очень скоро.

– Ева будет рада слышать, как сильно ты мне помог, – улыбнулась ему Ирена.

Вернувшись к себе, Ирена сообщила Ирене Шульц тревожную новость.

– Я точно знаю, что нам нужно делать, – сказала Ирена. – Наша результативность повысится вдвое, если сократить срок пребывания детей во временных убежищах с 5–6 дней до 2–3. Кроме того, мы можем привозить туда сразу по несколько детей. Сестра Геттер готова принимать больше, связные в гетто у нас есть, работает канал спасения через здание суда. Мы можем выводить из гетто в два или в три раза больше детей… а то и в десять раз больше.

– А тебе не страшно? – спросила Ирена Шульц. – Одно дело вытаскивать оттуда по несколько сирот в неделю… но в десять раз больше… да еще и не сирот… это совсем другое. Такое в тайне держать будет очень трудно. Тебя кто-нибудь сдаст. А это расстрел…

Ирена была изумлена. Конечно, ей было страшно, а кому в Варшаве не страшно? Раз так, надо просто делать свое дело, и будь что будет. Ирена не сомневалась, что ее организация способна и на большее. Им только не хватало денег, но она была уверена, что их можно выбить из Армии Крайовой, правительства в изгнании и «Джойнта».

– Ты мой самый верный и надежный союзник, – сказала она Ирене Шульц. – Депортации начнутся очень скоро. Надо просто засучить рукава.

Ирена Шульц просто пожала плечами:

– С богом, Ирена! Только дай сигнал.

Женщины обнялись.

– Я поговорю с Ягой и Добрачинским, – сказала Ирена. – Времени терять нельзя.

Ирена постучала еще, на этот раз громче. Темный коридор пропах мочой и отбросами.