Саймон Монтефиоре - Молодой Сталин

– Хорошо! – смеялся Сосо [59] 8 .

Погибших рабочих похоронили 12 марта – это был повод для еще одной демонстрации, собравшей 7000 человек. Ее вдохновила грозная прокламация, написанная и отпечатанная Сталиным. Со всех сторон процессию окружали конные казаки. Пение запретили. Товарищ Сосо тихо наблюдал за похоронами. Жандармы не давали говорить речи. Когда толпа расходилась, казаки потешались над ней, распевая похоронный марш.

Теперь тайная полиция знала, что Сталин был одним из зачинщиков батумских беспорядков. “Развитие социал-марсксистских организаций… сделало большие успехи, когда осенью 1901 года “Тифлисский комитет Рос. соц. – дем. раб. партии” командировал в г. Батум… Иосифа Виссарионова Джугашвили, – докладывал ротмистр Джакели начальнику Кутаисской жандармерии. – Я дознал, что Иосифа Джугашвили видели в толпе во время беспорядков 9 марта…” “Все изложенное свидетельствует, что Иосиф Джугашвили играл видную роль в рабочих беспорядках в Батуме”. Полиция задалась целью схватить его.

5 апреля Деспина Шапатава предупредила Сталина, что он разоблачен. Он дважды переносил собрание, намеченное на ночь; наконец оно началось в доме Дарахвелидзе. Вдруг вбежала Деспина: снаружи стояли жандармы. Как написал их начальник, “вчера в 12 часов ночи мною был оцеплен дом… где, по агентурным сведениям, была сходка рабочих”.

Сосо-Пастырь рванулся к окну, но было поздно. Дом окружили голубые мундиры. На этот раз спасения не было [60] 9 .

Сталина заключили в Батумскую тюрьму, где он сразу отличился грубым поведением и высокомерной дерзостью. Тюрьма оказала на него серьезное влияние, этот опыт навсегда остался с ним. “Я привык к одиночеству… в тюрьме”, – говорил он много позже, хотя на самом деле редко оставался там один.

Его сокамерники, будь то враги, позже обличавшие его в эмиграции, или сталинисты, восхвалявшие его в официальной печати, соглашаются, что Сталин в тюрьме был как застывший сфинкс: “…оспой изрытое лицо делало его вид не особенно опрятным. <���…> В тюрьме он носил бороду, длинные волосы, причесанные назад” 1 . Товарищи по несчастью были поражены его “совершенным спокойствием”. Он “никогда не смеялся полным открытым ртом, а улыбался только”, держался особняком и был всегда невозмутим. Но сначала он допустил глупейшую оплошность.

6 апреля 1902 года его впервые допросил ротмистр Джакели. Сталин отрицал, что был в Батуме в день бойни, и утверждал, что был у своей матери в Гори. Два дня спустя он попросил другого заключенного кинуть две записки из окна в тюремный двор, где собирались друзья и родственники заключенных, чтобы передавать им еду и сообщения. Но охрана перехватила записки, написанные Сталиным. В первой содержалась просьба сказать учителю Иосифу Иремашвили, “что Сосо Джугашвили арестован и просит сейчас же известить его мать, для того чтобы, когда жандармы спросят: “Когда твой сын выехал из Гори?”, сказала: “Целое лето и зиму до 15 марта был здесь, в Гори”.

Второй запиской Сталин вызывал в Батум своего бывшего ученика Елисабедашвили, чтобы тот продолжил его дело. Ротмистр Джакели уже связывался с тифлисской тайной полицией, и ему подтвердили, что Сталин стоял во главе Тифлисского комитета. Но теперь он отправил запрос в Гори, откуда пришел ответ, что из Батума приезжали двое и разговаривали с Кеке, ее братом Георгием Геладзе (дядей Сталина) и Иремашвили. Все трое были арестованы и допрошены. Для Кеке это был нелегкий день 2 .

Двое из Батума приезжали за матерью Сталина, но в злополучной записке был упомянут еще и Елисабедашвили, живший в Тифлисе с Камо и Сванидзе. Жандармы арестовали Камо, который против своей воли привел их в баню в Сололаки – там они схватили раздетого Елисабедашвили. Его отправили к “знаменитому ротмистру Лаврову”, который передал его Джакели. Когда Елисабедашвили ввели в батумский тюремный двор, мимо него прошел Сталин и шепнул: “Не знаком”.