Саймон Монтефиоре - Красный монарх - Сталин и война

Перед тем как выбирать мелодию, Сталин решил разобраться с текстом. О том, как это происходило, авторы слов нового гимна, Сергей Михалков и Эль-Регистан, подробно рассказали в воспоминаниях. Они остановились в колоссальной сталинской гостинице «Москва». 23 октября поэтов, уже приготовивших первый вариант текста, вызвали в Кремль. Их ждали Молотов и Ворошилов.

– Входите, – сказали они. – Он читает стихи.

Через две минуты позвонил Сталин. Ворошилов дружелюбно улыбнулся и взял Эль-Регистана за руки.

– Товарищ Сталин внес небольшую правку, – сообщил Ворошилов.

Эти слова Михалкову и Эль-Регистану в последующие две недели пришлось слышать еще много раз.

Тем временем Молотов, который, как всегда, был чем-то недоволен, предложил собственные изменения:

– Вы должны добавить кое-какие мысли о мире. Не знаю где, но это необходимо сделать.

– Мы выделим вам комнату, – сказал Ворошилов и приказал помощнику: – Комната должна быть теплой. Напоите их чаем, чтобы они не начали пить что-нибудь более крепкое! И не отпускайте, пока не закончат.

Поэты просидели над текстом четыре часа.

– Нам нужно еще поработать вечером, – наконец объявил Михалков.

– Мы не можем ждать, – резко ответил Вячеслав Молотов.

Уходя, поэты услышали, как он приказал: «Отнесите это Сталину».

Без четверти двенадцать Сталин атаковал новый вариант, вооружившись красным карандашом. Он отправил переделанный текст Молотову и Ворошилову с пометкой: «Посмотрите на это. Согласны?»

26 октября Климент Ворошилов терпеливо прослушал тридцать вариантов гимна в Большом Бетховенском зале. Неожиданно появился Сталин. С его приходом все пошло значительно быстрее. На этом удивительном совещании Сталин, Ворошилов и Берия обсуждали музыку с Шостаковичем и Прокофьевым. Потом пришли Михалков и Эль-Регистан.

Сталин был в новой маршальской форме. Вождь, как всегда, ходил по проходу и вносил предложения. Потом он пришел к выводу, что без оркестра выбрать трудно. В конце концов он дал еще пять дней на подготовку дополнительных вариантов гимна, после чего попрощался и удалился.

В три часа ночи поэтов разбудил Александр Поскребышев. С ними хотел переговорить сам Сталин. Иосиф Виссарионович считал себя, конечно, и самым лучшим поэтом. Он сказал, что сейчас текст ему нравится, но добавил, что он слишком неяркий и короткий. Сталин попросил добавить еще куплет. В нем должна прославляться Красная армия, «разгромившая фашистские орды».

30 октября Сталин отметил большим банкетом соглашение о проведении конференции союзников. Потом вернулся к музыке. В 9 часов утра 1 ноября в сопровождении Молотова, Берии и Ворошилова Иосиф Виссарионович вновь появился в Бетховенском зале. За четыре часа они прослушали сорок вариантов гимнов.

За ужином в тот же вечер руководители наконец сделали выбор. Ночью Климент Ефремович позвонил Михалкову и Эль-Регистану и сообщил, что им понравилась музыка Александрова. Затем он передал трубку Сталину, который никак не мог успокоить редакторский зуд.

– Можете оставить сами стихи, но перепишите припевы, – потребовал вождь.

Поэты проработали всю ночь. Ворошилов отправил очередной вариант текста Сталину. Вождь наконец остался доволен. Он пригласил Михалкова и Эль-Регистана в Кунцево и устроил в честь окончания работы большой пир, на котором играл роль веселого дядюшки.

Генеральная репетиция состоялась на следующий день в девять часов вечера. В Кремль приехали композиторы и поэты. Берия, Ворошилов и Маленков сидели за столом. Сталин пожал всем руки, что делал только в особо торжественных случаях. Всем стало ясно, что выиграна очередная битва. Новый государственный гимн готов.

– Как дела? – дружелюбно поинтересовался вождь и тут же перешел от любезностей к делу.

В последний момент он решил внести новые изменения. Поэты помчались работать.

– Все в порядке! – громко произнес через какое-то время Берия. – Сделано!

Сталин был в восторге. Новый государственный гимн Советского Союза, с энтузиазмом говорил он, «прокатывается по небесам, как безграничная волна». Вождь приехал на его первое исполнение в Большом театре, чтобы похвалить поэтов и композиторов. Их пригласили в правительственную ложу, а потом в соседнюю комнату, где был накрыт ужин. Когда Михалков и Эль-Регистан осушили бокалы с водкой, Сталин добродушно пошутил:

– Зачем вы пьете? С вами будет неинтересно говорить!

Ликование охватило всю страну. Новый гимн впервые прозвучал на торжественном заседании 7 ноября, которое проводил Вячеслав Молотов. Это было незабываемое событие. Советская элита в тот день окончательно выползла из страшных тридцатых и военных поражений начала сороковых. «Публика сверкала драгоценностями, мехами, золотыми галунами и звездами, – отмечал британский журналист Александр Верт. – В празднике присутствовало что-то от той дикой и неукротимой экстравагантности, которая обычно ассоциируется с дореволюционной Москвой».