Саймон Монтефиоре - Красный монарх - Сталин и война

Никита Сергеевич, конечно, мог бы обратиться к Сталину с просьбой о помиловании, ссылаясь на храбрость сына. Но Сталин, который не спас Якова, едва ли захотел бы защищать сына Хрущева. Впрочем, вмешательство Верховного не понадобилось. Леонида Хрущева не отправили в лагеря, ему разрешили остаться боевым летчиком.

11 марта 1943 года Хрущев вступил в бой с двумя немецкими «фокке-вульфами» под Смоленском. Его самолет сбили, ни тела Леонида, ни обломков так и не нашли. Ходили слухи, что Леонид стал предателем и перешел на сторону противника. Это бросало тень и на его жену.

Любовь Хрущева, пока муж воевал, развлекалась в Куйбышеве. Однажды она пришла в театр с очень красивым мужчиной, военным атташе посольства Франции. На нее, вероятно, донес главный охранник Хрущева. Любовь Хрущеву арестовали. Ее допрашивал сам Абакумов. Она получила несколько лет лагерей.

В окружении Сталина произошла очередная трагедия. Маленькой Юле сказали, что мама умерла. Никита Хрущев с женой удочерили ее и постарались стереть у нее из памяти воспоминания о родителях. Девочка называла Никиту Сергеевича папой. Хрущевы были строгими родителями. Никита, похоже, верил в вину невестки. «Сталин играл просто в игру и ничем не рисковал, а для Хрущева на кону стояла его жизнь, – рассказывала Юлия. – Он никогда не вспоминал те события и даже на пенсии рассказывал о них самыми общими словами. Для него то, что произошло, было и очень унизительно, и очень больно». Юлия Хрущева не исключает, что события 1943 года могли сыграть свою роль в разоблачении культа личности Сталина через 13 лет.

Летом наступила очередь Анастаса Микояна. Двое старших сыновей Анастаса Ивановича были летчиками. Степан был ранен. В Сталинграде погиб 18-летний Владимир. Сталин приказал Василию взять Степана в свою дивизию и «позаботиться, чтобы больше в семье Микоянов не было потерь». Василий Сталин приказал технику Степана солгать, что его самолет не может летать. Однако долго этот обман продолжаться не мог.

Младшие сыновья Микоянов вместе с детьми других членов политбюро жили в Куйбышеве. Там пятнадцатилетний Вано и четырнадцатилетний Серго подружились с неуравновешенным сыном Шахурина, наркома авиационной промышленности. Володя Шахурин играл в глупую и рискованную игру – в правительство. Он назначил наркомами юных Микоянов и зачем-то записал это в свою школьную тетрадь. По возвращении в Москву Шахурин влюбился в Нину, дочь посла Уманского. Дипломат только что получил очередное задание и собирался за границу.

– Я не отпущу тебя, – сказал юный Шахурин Нине.

Школьники в это время шли по Каменному мосту рядом с Кремлем. Володя взял у Вано Микояна пистолет, который тот одолжил у охранников отца. Шахурин обогнал девушку, застрелил ее и убил себя. Вано в ужасе прибежал в Кремль и рассказал обо всем матери. Делом занялся НКГБ. Вскоре стало известно, что пистолет дали Володе Шахурину юные Микояны. Когда же чекисты выяснили, что они были к тому же министрами в школьном правительстве, в деле запахло заговором. Вано Микоян был арестован.

«Вано просто исчез, – вспоминал Серго. – Мама была в панике. Она обзвонила все отделения милиции, но никто ничего не знал». Анастас Микоян, кабинет которого находился по соседству с кабинетом Сталина, связался с Берией. Потом позвонил Ашхен и «успокоил» ее:

– Не беспокойся, Вано на Лубянке.

Микоян знал, что арестовать его сына могли только с разрешения Сталина. Проницательный армянин решил не обращаться к вождю. Он боялся, что просьбы только ухудшат положение сына. Через десять дней в Зубалове был арестован и Серго. Его прямо в пижаме привезли на Лубянку.

– Я должен сказать маме… – пытался объяснить он чекистам.

– Не беспокойся, – ответили они. – Мы привезем тебя обратно через час.

Всего было арестовано и посажено двадцать шесть школьников. Среди них был и сталинский племянник, Леонид Реденс, отца которого расстреляли в 1940 году. Следователи доложили, что дети невиновны, но Сталин ничего не хотел слушать. «Они должны быть наказаны», – решил он.

Получив столь неопределенный приказ, на Лубянке задумались. Что делать с юными заключенными, никто не знал. Мальчиков допрашивал генерал-лейтенант Влодзимирский, один из самых страшных бериевских палачей. «Это был высокий и красивый мужчина в форме, – рассказывал Серго. – Он был очень противный и кричал на нас».

Серго Микоян провел целую неделю в одиночной камере. В декабре, после шести месяцев на Лубянке, допросы неожиданно прекратились. Дети сильно испугались. Следователь показал Серго чье-то признание. В нем говорилось, что он является членом организации, целью которой является свержение правительства.