Чарлз Буковски - Сборник рассказов

- Ты меня любишь?

- Ага.

- Ууу, посмотри, какой!

Это был угорь с большим желтым хвостом.

- Славный, - сказал я.

Она лежала на мне во весь рост. Потом вдруг перестала давить и посмотрела на меня.

- Я тебя в могилу еще положу, ебарь ты жирный!

Я засмеялся. Лидия поцеловала меня.

- А я засуну тебя обратно в психушку, - сказал ей я.

- Перевернись. Давай спиной займусь.

Я перевернулся. Она выдавила у меня на затылке.

- Ууу, вот хороший какой! Аж выстрелил! Мне в глаз попало!

- Очки надевать надо.

- Давай заведем маленького Генри! Только подумай - маленький Генри Чинаски!

- Давай обождем немного.

- Я хочу маленького сейчас же!

- Давай подождем.

- Мы только и делаем, что дрыхнем, жрем, валяемся везде, да трахаемся. Как слизни. Слизневая любовь, вот как это называется.

- Мне она нравится.

- Ты раньше здесь писал. Ты был занят. Ты приносил сюда чернила и рисовал свои рисунки. А теперь ты идешь домой и все самое интересное делаешь там. Здесь ты только ешь да спишь, а с утра первым делом уезжаешь. Тупо.

- Мне нравится.

- Мы не ходим на вечеринки уже несколько месяцев! Мне нравится встречаться с людьми! Мне скучно! Мне так скучно, что я уже с ума схожу! Мне хочется что-то делать! Я хочу ТАНЦЕВАТЬ! Я жить хочу!

- Ох, да говно все это.

- Ты слишком старый. Тебе хочется только сидеть на одном месте, да критиковать всех и вся. Ты не хочешь ничего делать. Тебе все нехорошо!

Я выкатился из постели и встал. Начал надевать рубашку.

- Что ты делаешь? - спросила она.

- Выметаюсь отсюда.

- Ну вот, пожалста! Только что не по-твоему, так вскакиваешь и сразу за дверь. Ты никогда не хочешь ни о чем разговаривать. Ты идешь домой и напиваешься, а на следующий день тебе так худо, что хоть ложись и подыхай. И вот тогда только ты звонишь мне!

- Я ухожу отсюда к чертовой матери!

- Но почему?

- Я не хочу оставаться там, где меня не хотят. Я не хочу быть там, где меня не любят.

Лидия подождала. Потом сказала:

- Хорошо. Давай, ложись. Мы выключим свет и просто будем тихо вместе.

Я помедлил. Затем сказал:

- Ну, ладно.

Я разделся целиком и залез под одеяло и простыню. Своей ляжкой я прижался к ляжке Лидии. Мы оба лежали на спине. Я слышал сверчков. Это был славный район. Прошло несколько минут. Потом Лидия сказала:

- Я стану великой.

Я не ответил. Прошло еще несколько минут. Вдруг Лидия вскочила с кровати. Она вскинула обе руки вверх, к потолку, и громко заявила:

- Я СТАНУ ВЕЛИКОЙ! Я СТАНУ ИСТИННО ВЕЛИКОЙ! НИКТО НЕ ЗНАЕТ, НАСКОЛЬКО ВЕЛИКОЙ Я СТАНУ!

- Хорошо, - сказал я.

Потом она добавила, уже тише:

- Ты не понимаешь. Я стану великой. Во мне больше потенциала, чем в тебе!

- Потенциал, - ответил я, - ни фига не значит. Это надо делать. Почти у любого младенца в люльке больше потенциала, чем у меня.

- Но я это СДЕЛАЮ! Я СТАНУ ИСТИННО ВЕЛИКОЙ!

- Ладно, ладно, - сказал я. - А пока ложись обратно.

Лидия легла обратно. Мы не целовались. Сексом заниматься мы не собирались. Я чувствовал, что устал. Я слушал сверчков. Не знаю, сколько времени прошло. Я уже почти уснул - не совсем, правда, - когда Лидия вдруг села на кровати. И завопила. Вопль был громкий.

- В чем дело? - спросил я.

- Лежи тихо.

Я стал ждать. Лидия сидела, не шевелясь, минут, наверное, десять. Потом снова упала на подушку.

- Я видела Бога, - сказала она. - Я только что увидела Бога.

- Слушай, ты, сука, ты с ума меня свести хочешь!

Я встал и начал одеваться. Я рассвирепел. Я не мог найти свои трусы. Да ну их к черту, подумал я. Пусть валяются там, где валяются. Я надел на себя все, что у меня было, и сидел на стуле, натягивая на босые ноги башмаки.

- Что ты делаешь? - спросила Лидия.

Я не смог ей ответить и вышел в переднюю комнату. Моя куртка была перекинута через спинку стула, я взял ее и надел. Выбежала Лидия. Она надела свое голубое неглиже и трусики. Она была босиком. У Лидии были толстые лодыжки. Обычно она носила сапоги, чтоб их скрыть.

- ТЫ НИКУДА НЕ ПОЙДЕШЬ! - заорала она на меня.

- Насрать, - сказал я. - Я пошел отсюда.

Она на меня прыгнула. Обычно она бросалась на меня, когда я был пьян. Теперь же я был трезв. Я отступил вбок, и она упала на пол, перевернулась и оказалась на спине. Я переступил через нее на пути к двери. Она была в ярости, пузырилась слюна, она рычала, за губами обнажились зубы. Она походила на самку леопарда. Я взглянул на нее сверху вниз. Мне было безопаснее, когда она лежала на полу. Она испустила рык, и только я собрался выйти, как она, дотянувшись, вцепилась ногтями в рукав моей куртки, потащила на себя и содрала его прямо с руки. Рукав оторвался от куртки в плече.