Андрей Посняков - Вандал (сборник)

Вот и сейчас обернулся:

– Что заскучали, парни? Готовьте мечи и секиры! Недолго нам здесь стоять.

– Слава хевдингу!!! – оживившись, в голос вскричали дружинники. – Александру-хевдингу слава! Да здравствует Александр Рус!

– Пойду в город, уплачу портовый взнос и, может быть, увижу кого-то из старых друзей.

– Мы с тобой, вождь!

– Нет, друзья мои. Лучше охраняйте корабль – здесь может найтись немало охотников на такое судно. Оффа, брат, остаешься за старшего. Надеюсь на тебя.

Лошадиная Челюсть горделиво расправил плечи:

– Не беспокойся, хевдинг, ни одна береговая крыса не проберется на этот корабль, клянусь всеми богами! И все же… возьми с собой хотя бы двоих – негоже вождю ходить совсем уж без свиты.

И действительно – негоже.

Пожав плечами, Саша махнул рукой:

– Фредегар, Гислольд… приоденьтесь.

– О, вождь! – парни явно обрадовались, вмиг накинули на плечи плащи. – Мы готовы!

Александр хохотнул:

– Ну, раз готовы – пошли.

Да-а… не зря он взял парней, отнюдь! При виде трех статных молодцов с привешенными к поясам мечами, даже самые бесшабашные портовые гопники молча уступали дорогу, и, лишь когда вся троица оказывалась далеко, обменивались меж собою задумчивыми фразами: кто, мол, такие? Откуда? К кому?

Уплатив портовый взнос в специальной конторе рядом с причалами, Саша и сопровождающие его парни вышли на набережную и резко повернули влево. Именно там, примерно в километре, находился один постоялый двор, некогда принадлежавший Александру. Да, он там и был… только вывеску уже сменили, повесив вместо красно-белой «Кока-колы» какую-то длинную полузмею-полурыбину. Нет, все-таки, это была рыба: харчевня при постоялом дворе называлась «Скользкий угорь». Туда и зашли – Саша особенно не таился – зачем? Вряд ли кто узнал бы.

– Что угодно уважаемым господам? – у стола тут же нарисовался служка – молодой, лет чуть за двадцать, парень, тощий, но с круглым, угодливо улыбающимся лицом. Конечно же, подобные типы вызывали у варваров лишь презрение – есть лишь одно, приличествующее настоящему мужчине дело – война! А все остальное даже не стоит и слов.

– Неси вина! И рыбу. – Полетела на стол серебряха, подпрыгнув, покатилась… ловко подхваченная слугой.

Надо отдать последнему должное – все заказанное появилось тут же, не прошло и пары минут. Жареная рыба с сорусом, плошка маринованных оливок, тушеные дрозды, сыр. Ну и, конечно же, вино в высоком, с тоненьким горлом, кувшине.

– Вам разбавлять?

– Нет, не надо. Хорошая у вас харчевня! Здесь всегда так пусто?

– О, еще ведь очень рано, мой господин. Ближе к обеду подтянутся рыбаки, затем, после полудня – торговцы с рынка, разносчики… Нет, вы не подумайте – важные господа сюда тоже заходят, и очень часто.

– А кому принадлежит эта таверна? Кто хозяин, спрашиваю?

– О, наш хозяин… – парнишка оглянулся и понизил голос: – Наш хозяин… один господин из Карфагена…

– Из Карфагена?

– Да-да, именно так! Из самой столицы… очень важный человек при дворе нашего благочестивого короля Гейзериха!

Слова «король» еще, собственно, не было – служка говорил на римский манер – «рэкс». А «король»… кто говорит – пошло с Карла Мартелла-Молота, кто – вообще с Карла Великого. В общем, пока – рэкс. Или вообще – цезарь, но так называли римских императоров, а не варварских королей, пусть даже и таких могущественных, как Гейзерих.

– Так-та-а-ак… – задумчиво протянул Александр. – Вот так оно, значит. А до этого важного господина кто владел этой таверной и постоялым двором?

– Кто владел? – служка испуганно оглянулся… но вовремя брошенный денарий тут же развязал ему язык.

Парень наклонился почти к самому уху хевдинга и быстро прошептал:

– Прежде всем этим владели мятежники, мой господин.

– Мятежники?

– Ну, те, кто десять… нет, уже двенадцать лет назад подняли мятеж против государя. Низкие и подлые люди, надо сказать! Вот их всех и…

– Имена! Ты помнишь их имена?

– Откуда, господин? – парень с сожалением развел руками. – Я тогда еще был, увы, слишком мал.

– А постарше тебя здесь никого нет?

– Есть… но они не здешние.

– Понятно…

Саша снова задумался: похоже, искать кого-то из старых знакомых было бы сейчас опасным: шутка ли – участвовали в мятеже! Такое и через десятки лет не прощается, тем более таким человеком, как Гейзерих, давно прославившимся своей расчетливой жестокостью.

Они уже собрались уходить, как Гислольд вдруг придержал хевдинга за рукав: