Юрий Панов - Брод через Великую реку. Книга 2

– Ладно, ладно… – он махнул рукой: от такой настойчивости всякое сомнение исчезло. – А, может, и хорошо? В пути, да и дома буду не один…

Слова Михаила произвели нужное впечатление на монаха: он встал, поклонился и неслышно пошёл за Михаилом в лавку, из которой шёл нестерпимый запах жареного мяса.

Несмотря на приглашение к столу, монах отказался есть, и даже отвернулся, но от стола не отошёл, дожидаясь, пока тот не насытится. Затем молодой купец расплатился и вышел, направляясь, домой.

– Зачем мне ехать дальше? – подумал он: разговор с Ли на непонятном языке оставил у него неизгладимое впечатление. – Здесь хоть русские есть… В обиду не дадут ежели что!

Он так и сказал караван – баши, что хотел бы остаться здесь. Вопреки ожиданию резкой и негативной реакции на такое предложение, караванщик сначала кивнул головой, а потом о чём-то задумался.

– Знаешь, паря, тебе и вправду лучше остаться здесь! – посмотрев на смиренно стоящего рядом монаха, караванщик повернулся и пошёл отдавать команду на выгрузку товаров Михаила. А тот обрадованно улыбнулся Ли, который теперь всегда находился рядом.

Через пару часов караванщик вернулся не один: рядом стоял бородатый мужик средних лет.

– Слушай, паря, братан тут мне сказал… Ты решил остаться здесь? – произнёс бородач и внимательно посмотрел на монаха, неподалёку стоящего от Михаила. – Своим нужно помогать завсегда. Тут у меня неподалёку лавка пустая есть. Так ты, паря, давай занимай! А кто спросит, скажешь, Дормидонт Прозоров разрешил…

Караванщик хлопнул бородача по плечу и пожал руку брату, который тут же повернулся и пошёл по своим делам.

– Так-так… Знать, понравился ты брательнику… Ну, Михаил Флегонтов Дубовцев, чего стоишь? Иди, занимай место: такие предложения на дороге не валяются! – засмеялся караванщик. – Да скажи отцу спасибо: он ещё загодя наказал устроить тебя, там, где решишь остановиться. А с брательником дружи – он здеся первеющий купец!

Молодой купец инстинктивно пожал руку караванщику и пошёл в указанно место. Место Михаилу понравилось, и он перевёз туда все свои товары. Неожиданная забота отца о нём здесь, на чужбине воспринималась совсем не так, как дома. В душе его уже давно не осталось ненависти к отцу, а теперь вместе с теплотой и благодарностью поселилась тоска по дому, матери и отцу. Даже невольная слеза прокатилась по щеке. Начиналась новая жизнь, в которой он уже был совсем один…

– Ну, скажи, какого чёрта ты ко мне пристал? – в приступе злости к тому, кто разлучил его с любимой, и тоске по дому, обратился он к Ли.

– Так нада… – монах поклонился, вовсе не обираясь куда-то уходить.

К немногословному монаху, как это ни странно, Михаил начал привыкать: теперь он был здесь не один, и появилась возможность поговорить с кем-то, когда на душе у него кошки скребли.

– Ли, ну, скажи, ты хоть меня понимаешь? – он вздохнул. Но даже от такого короткого разговора ему стало легче. Почему-то в голове возник вопрос. – А какая у него фамилия?

И уже заинтересованно спросил. – Вот у меня есть фамилия – Михаил Флегонтов Дубовцев, а у тебя?

– Ли Чен 19 19 Чен – Образцовая опора. – невозмутимо произнёс монах.

Молодой купец даже рот открыл от удивления. – Так ты меня понимаешь?

Монах кивнул.

– Ты даже не представляешь, как легко на душе у меня стало! – искренно обрадовался он. – Как подумаю о вашей китайской грамоте – мороз по коже! Ты хоть говорить по-нашему умеешь?

– Мала-мала… говолить…

– Ну, это уже хорошо! – как это ни странно, но чувство одиночества невольно толкало его к этому нелюдимому монаху. – Ли, ты научишь меня вашей грамоте?

Только по глазам, которые радостно блеснули в вечернем свете, Михаил и понял, что сегодня он нашёл не только слугу, но и друга. Чувство большой благодарности к монаху вдруг охватило его и молодой купец, сложив обе руки ладонями друг к другу на груди, как это делают все китайцы и маньчжуры, поклонился монаху. Ли поклонился ему в ответ и удалился.

Ощущение чего-то нового, дающего надежду, вдруг охватило Михаила и понесло туда, где жила его любовь. Он лёг на тахту и, закрыв глаза, вспомнил лицо любимой. – Вот так, Нина, началась моя новая жизнь… Вот накоплю денег и приеду за тобой! …

– Да-а, не зря говорят «китайская грамота», когда непонятно, что написано… – облегченно произношу, открывая глаза. – Читать дневник становится всё интереснее и интереснее.