Александр Интелл - Пиксельный

– И не вини себя в том, что сегодня не спасешь меня. Ты не можешь этого сделать, я все равно умру. Я все понимаю. Я обречена. Да, я обречена. Я тебе это и хотела сказать: не вини себя в моей смерти, не вини в том, что не спас меня. Вот. Вроде все сказала…

– А твоя мама? Как без тебя… – я говорю не своим голосом. Что-то во мне сломалось. Я больше не чувствую себя как раньше. Во мне много боли и… удивления – да-да, удивления!

– Мама… Это заставит ее хоть что-то делать в своей скучной жизни.

Она развернулась. Еще мгновение и ее не будет. Оттолкнется, и через секунд десять я услышу глухой звук ударяющегося тела об асфальт. От нее ничего не останется. От меня тоже ничего не останется. Что я буду делать после того как она прыгнет? Я буду виноват во всем, в любом случае.

И я теперь безумный. Я ору нечеловеческим воплем.

В момент, когда Лена оборачивается на мой вопль, я вмиг подлетел к ней, за какие-то доли секунд, хватаю за одежду – я даже не понимаю, за что берусь – и грубым рывком стаскиваю с порожка на крышу – она ударяется.

Потом я подлетаю к ней, лежачей, и принимаюсь теребить, хвататься за шею, душить. Все происходило настолько быстро, что я не понимал, зачем это делаю. Будто наблюдаю со стороны. Потом я обнимаю ее со всей силы, и не могу понять, что творю.

Когда поднялись манекены из МЧС, все было кончено: я сидел на коленях, держал ее в руках, рыдая так, как, наверное, никогда не рыдал в своей жизни. Она была такая маленькая, такая хрупкая в объятиях, не хотелось отдавать ее никому и никогда.

Я рыдал, постоянно повторял одно и тоже: «Леночка, маленькая моя», «Леночка, родная моя», «Я никому тебя не отдам», «Никому не отдам». Наверное, фразы никто не мог разобрать из-за истерики.

Немного успокоившись, я разомкнул объятия, из носа у Леночки текла кровь, и, кажется, была разбита губа. Она смотрела на меня как испуганный и побитый котенок, которого кто-то выгнал из дома. А я подобрал.

Часть вторая

Пиксельный Путник

1

Я играю.

Все в ту же игру, в которой застрял две недели назад. Не знаю, в чем дело. Тупо ее не понимаю.

За окнами темно. Не получается разглядеть соседние дома, деревья, а о существовании неба впору забыть. Тьма. Полная, густая.

Странно, фонари вдоль улиц должны светить? Не вижу ни одного. Вообще ничего нет. Как будто вместо окон навешаны черные полотна, скрывающие меня от окружающего мира.

Совершенно не уютно.

Свет в комнате принимается рябить. Сначала редко, почти неуловимо, но дальше – с большими промежутками, устраивая танец света и тьмы. Тени предметов в период света отпечатываются в голове, в темноте я продолжаю их видеть.

В голове рождается свистопляска образов. В периоды темноты они двигаются, пересекаются, уменьшаются и увеличиваются; тени вещей словно в дурном театре, устраивают представление, не стыдясь сумбурности, не страшась, что примут за цирковых артистов.

В какой-то момент танец пропадает. Света больше нет. Понадобилось мгновение, чтобы он погас окончательно.

Но телевизор работает, как и все, подключенное к источнику бесперебойного питания. Пять минут – именно столько он продержится. А после, все, что не погасло – погаснет и станет настолько темно, что черные полотна сольются с комнатой и эта подступающая тьма сожрет меня.

Она уже берется высасывать из меня все хорошее что осталось, подобно дементорам.

Очень страшно, не знаю что делать. От работающего телевизора только хуже. Кажется, экран тусклым светом оголяет все дурное и скверное, темную сторону вещей.

И эти окна! Почему же в них ничего не видно?!

Я тихонечко встаю, медленно-медленно, стараясь не создавать лишнего шума, крадусь в спальню. Сейчас лягу, усну, дождусь, когда взойдет солнце, и комната наполнится светом. Запрусь в комнате, укроюсь одеялом с головой, отвернусь к стеночке и высуну нос, чтобы дышать. И так пробуду до утра. Главное только уснуть.

Глаза привыкают к темноте, и от этого только хуже – очертание квартиры, искаженное тьмой, лишь заметнее. Каждый шаг дается с трудом, боюсь своего шороха. Настолько страшно, что просто мечтаю потерять сознание и ничего не чувствовать.

Слышу, как в спальне что-то грохает с огромной силой.

Бах!!! Бах!!! Бах!!!

Сердце готово выпрыгнуть. Я уже не ощущаю ног, сами волокут в спальню. Не желаю туда идти, но не могу остановиться.

Бах! Бах!! Бах!!!

Распахнув дверь, я обнаруживаю источник грохота – прыгает кровать. Она приподнимается с помощью неведомой силы, и опускается в туже секунду. Она будто живая.