Александр Интелл - Пиксельный

Я не навязываю что-то, Боже упаси. И вообще ненавижу, если кто-то что-то да кому-то навязывает. Я хочу дать выбор. Посмотрите, сравните жизни сверстников, и тех, о ком пишу; сопоставьте тех и этих, кучкующися под окном с бутылками пива и гыгыкающих на двадцать тысяч децибел второй час к ряду. Я испытываю настоящее благоговение, представляя моих читателей уже взрослыми людьми. Умные, красивые люди, может быть, иногда вспоминающие, может быть, даже благодарные за книги детства. Книги, которые помогли сформировать их взгляды, убеждения, повлиявшие на их мировоззрение. Те книги, которые они бы рекомендовали своим детям, мои книги. Хочется прожить эту жизнь и оставить что-то полезное, значимое.

Только ужасно понимать, что самые лучшие идеи ты реализовал, а свежих, увы, остается все меньше и меньше; начинать новую с каждым разом труднее. О чем еще? Все главное изложил, как мог, все, что хотел выразить – напечаталось и прочиталось. По второму кругу? Нет, это как на гордость наступить. Просто писать что пишется? Нет, графоманские высеры выдавать не хочется совершенно.

Хочу быть как моя любимая Джоан. Написать семь «Поттеров» и остановиться. Отдыхать. Ну, к финалу моей истории продаж как у Джоан конечно не достичь, чтобы потом жить безбедно. Поэтому придется…

Но тридцать тысяч за неделю совершенно не достаточно, пытаясь догнать Роулинг. Поэтому надо стараться, и чтоб не отвлекали всякие эмодибилки и прочие. Как в старые добрые времена – по десять тысяч знаков в день. Железобетонно.

Заиграла мелодия входящего вызова – незнакомый номер. Я всегда стремаюсь, когда вижу кучу незнакомых цифр. Внутри просыпается тревога, чувство угрозы и незащищенности. Наверное, это зародилось с детства: после очередного прогула школы, уже находясь дома с родителями, внезапно звонил телефон – громко, противно; и ты боялся, что на том конце провода классный руководитель. У тебя бегал взгляд, словно в поисках укрытия, а потом ты его прятал, и старался сам закопаться куда-нибудь на пару недель, дабы переждать последствия апокалипсиса. А когда все обходилось, не становилось легче. Ты ждал следующего звонка; понимал, что это придется пережить заново. Тот самый звонок неминуем, и лучше бы он произошел здесь и сейчас, дабы встретить его достойно, пока свежи силы, чем жить в постоянном страхе, оттягивать еще на неопределенное время. «Перед смертью не надышишься… Все тайное становится явным» – звучало в голове.

Еще хуже, когда звонили в дверь. Тут уж все! Сразу повесься и не мучайся! Иначе, станешь выслушивать нотации постороннего человека у себя дома, который увидит тебя совершенно беззащитного, вот этого ребенка в домашней одежде, без школьной брони, играющего на приставке; он только что сказал родителям, якобы сделал уроки. А ведь так хочется выглядеть достойно!

Потом смотреть на виноватое и испуганное лицо матери, обиженной враньем сына; отца, грозно взирающего, у которого даже щетина делалась вздыбленной, а в глаза было так стыдно, так страшно смотреть.

– Да.

– Милый. ПРИДИ ПОЖАЛУЙСТА!

– Что? Куда?

– Приди к нам! – На той стороне слышатся рыдания Лениной матери.

– Что случилось?

– Она на крыше! Она НА КРЫШЕ! ОНА ХОЧЕТ СПРЫГНУТЬ!! Она будет разговаривать только с тобой!

* * *

На крыше холодно, ветер воет натужено, сбивает с дрожащих ног. Вокруг нас стоит целый лес антенн, под ноги редко попадается мусор, и я решаю, что сюда частенько наведывается молодежь.

Еще эти маленькие домики, назначение которых не знаю и по сей день. Даже стыдно. Такие крохотные, уставленные по всей площади. Издалека они всегда казались заботливо выстроенными домами невидимых жителей. Целые мини-государства на крыше каждого дома. Наверное, вентиляция. Что еще?

Лену я не сразу увидел, когда поднялся. Вот сейчас она стоит на краю, я разглядываю ее худенькую спину и тонкие ножки. Такая маленькая и незаметная. Если убрать людей и машины внизу, то никто и не заметит маленькую девочку на краю пропасти.

Вероятно, Лена не может меня слышать, или не хочет. Во всяком случае, она не поворачивается. Да и я ее отсюда не слышу.

Смешно. Мне подумалось, что вся суть наших отношений сейчас воплотилась в цельную картинку, как паззл.

Я потихоньку крадусь к ней. Возникает простая надежда, что сейчас вот так подойду к ней, схвачу, и все закончится. Я герой дня, Лена жива и…

– Мы привели человека, которого ты просила. Он поднялся к тебе. Он будет с тобой говорить. – Провякали в рупор.