Петр Ингвин - Зимопись. Книга третья. Как я был пособием

Я отломил длинную тонкую ветвь. Хруст встревожил Варвару:

– Ты чего удумал?

– Буду наказывать. Как обещал.

– С ума сошел?! – Варвара отпрянула и попыталась сбежать.

– Стоять!

Я перехватил отбивавшуюся сильную руку, которой все же далеко по силе до моей мужской.

– Отстань, дурак! – Варвара дергалась, извивалась змеей, но это не помогало. – Я не то имела в виду! Совсем крышей поехал?

– Обещал всыпать – всыплю, – объявил я, заламывая сопротивлявшуюся конечность назад.

Чуть не плачущий противник был повержен на колени.

Бессознательно я привел Варвару в одну из поз, у человолков выражавших покорность. В стае любая особь в таком случае признала бы себя неправой и отправилась по своим делам. Но здесь не стая, здесь нужно победить не только физически.

– Совсем ни ума, ни фантазии?! – почти рыдала скрючившаяся Варвара, силой уткнутая лицом в землю.

– Зато с совестью нормально, – парировал я, прижимая сверху коленом.

Готовый сорваться с ее языка новый довод там и остался, тактика резко сменилась.

– Чапа, прости, – взмолилась Варвара. – Черт попутал.

Всегда у них так: то черт, то кто-то другой такой же виноват. Только не сами. Ангелы во плоти.

– Решай, – объявил я. – Одна плеть сейчас или пять потом, при народе, если сбежишь.

– Ты серьезно?!

По лицу она видела, что да. Ее мышцы медленно расслабились, и смирившаяся красотка сдутым мешком осела на землю. Даже жалко такую прелесть розгами… А что делать, инициатор не я. Прежде чем что-то делать, требуется думать, просчитывать варианты. Просчитывать, а не просчитываться.

– Вставай как сказал. – Прут в моих руках со свистом рассек воздух.

Казалось, даже окружающий сумрак беспокойно завибрировал. Гладенькие бедра обратились в мрамор, тревога струилась из каждой клеточки каждой безупречно поданной взору подробности, чувственной и соблазнительной, хоть сейчас готовой лечь прекрасными обводами на холст мастера, если таковой найдется.

Шмыгая носом, отпущенная мной Варвара поднялась и вновь приняла указанную позу у дерева – покорно и по-настоящему испуганно.

– Чапа, прости, я хотела как лучше, мне в голову не могло прийти, что кому-то не понравится.

Кому-то. Ну-ну.

– Другим нравилось? – Для удобства я встал сбоку.

– Ты же мужчина, должен понять, – плаксиво юлила Варвара. – Я же не только для себя…

– Ударю один раз, но сильно, чтобы запомнилось.

– Уже запомнилось!

Варвара окончательно поняла, что экзекуции не избежать. Взор померк.

– Пожалуйста, – просящие интонации в голосе из истерических превратились в деловые, – сделай так, чтобы рана не сильно выделялась, а то перед девочками стыдно будет.

Ага, а меня ей не стыдно.

Но что-то в душе надломилось. Не такой я зверь, как хочу казаться. В последний момент отбросив прут, открытая пятерня влепила с размаху, вызвав звон в ушах и вязкие волны.

– Свободна. – Я отвернулся, опускаясь на землю.

Варвара удивленно оглянулась и, потирая отбитое место, вдруг примостилась рядом.

– Почему ты такой злой?

– Ты знала, что в конце игры оба круга сольются в общую кучу?

– В конце всегда все виснут на всех, мама рассказывала.

– Чтобы не было сбоев, такой команде желательно быть полностью однополой, – предположил я, – или равномерно двуполой. Со мной, как единственным парнем среди множества девушек, ты просчиталась.

– Поставленного результата я добилась. Поставленного, а не заявленного. Скажешь, тебе не понравилось?

Я не просто покраснел. Побагровел.

– Как бы сказать…

Варвара тихо усмехнулась:

– Скажи как есть.

– Ну… некоторый момент удовольствия во всем этом действе имелся.

Варвара ехидно хихикнула:

– Ладно, назовем это некоторым моментом. Главное, что имелся.

Какое-то время я слушал тишину. Вряд ли рыкцари нападут на нас в условиях, когда из-под любого куста может выскочить отряд царберов, но охрана должна быть просто потому, что должна быть. Иначе хаос. А я, не стоит забывать, сейчас часовой.

От Варвары искрило невысказанными мыслями, которые она не осмеливалась озвучить. Меня это устраивало. Не туда мыслит, куда надо, ой, не туда.

– Почему ты встала рядом со мной, а не во внутренний круг? – спросил я притихшую собеседницу, почему-то не спешившую возвращаться к остальным.

– Знала, что можешь отчебучить что-то роняющее мой авторитет.

Ишь ты. Я бы так и сделал. Предусмотрительная.

– Можно вопрос? – полюбопытствовал я.