Владимир Свержин - Крона огня

Встреча, назначенная сегодня в окрестностях Парижа, была скорее шагом отчаянья, попыткой хоть что-то предпринять. Ни у кого не было ни малейшего представления, что делать дальше.

Дагоберт сам толком не знал, что именно задумал отец, когда потребовал не просто явиться в указанное место, но и зачем-то прихватить несколько абарских мечей. Таких нынче в арсенале хранилось немало, и выполнить требование отца не составляло труда. Но все же Дагоберта не оставляло чувство тревоги, как будто он делал что-то глубоко неправильное, пожалуй, даже пагубное. И все же ослушаться он не смел.

И вот сейчас благородная дама Ойген заступила ему путь, требуя позволить ей участвовать в предстоящей встрече. Дагоберт глядел на нее не мигая, долгим испытующим взглядом, каким обычно смотрят драконы, вгоняя в оторопь врага, дерзнувшего приблизиться к стражу предела. На красавицу, похоже, этот взгляд не действовал. Она смотрела в ответ, не отводя глаз.

— Хорошо, — наконец произнес кесарь. — Ты поедешь со мной. Но когда я прикажу тебе стоять, стой. Когда молчать — молчи.

— Там разберемся, — буркнула Женя, пытаясь сложить в голове страстный монолог о координации усилий и совместных действиях. Речь получалась звонкой, но пустой: какие усилия координировать и что делать с войском хаммари, оставалось непонятным.

Они выехали из города и помчали на восток, по высоким, поросшим лесом холмам, по малозаметным охотничьим тропам. Люди здесь ходили редко, и, хотя охота в этих краях была дозволена всякому, обилие хищного зверья оставляло сей промысел лишь опытным воинам, поднаторевшим в обращении с оружием и хорошо знавшим повадки крупных хищников. Должно быть, со стороны небольшой отряд кесаря выглядел охотой местного землевладельца. Кому еще взбредет так глубоко забраться в лесную чащу?

Спустя пару часов они взъехали на лысую, будто монашеская тонзура, вершину невысокого холма. Дагоберт отослал стражников в оцепление. Хотел и Ойген отправить вместе с ними, но поглядел на девушку внимательно, о чем-то своем подумал и не стал. Так и остались они стоять молча на вершине, глядя в небо. Впрочем, длилось ожидание недолго. Из пушистых белых облаков, пластами закрывавших синее небо, вынырнула оскаленная драконья голова, мощные крылья острыми серпами рассекли бледную пелену. Огромный, вгоняющий в оторопь все живое страж рубежа рухнул наземь с небес, как голодный коршун на обреченного цыпленка.

— Здравствуй, отец! — Дагоберт бросился навстречу чудовищу. Тот склонил голову, давая обнять себя за шею, недоверчиво поглядел на Ойген, но заставил себя лишний раз не вспоминать о ней.

— Ты принес то, что я велел?

— Да. — Кесарь указал на коня, к седлу которого с каждой стороны было приторочено по пять мечей.

— Это хорошо, нужно попробовать.

— Что попробовать? — не понял Дагоберт.

— Та сила, что сделала эти мечи неодолимыми, перетекала в них из человеческих тел. Пусть и через огненное перерождение в абарском храме, но все же. Я бы, пожалуй, мог наполнить те клинки новой силой.

— Ты? — удивился юный кесарь.

— Именно так. Живая кровь дракона заставит пульсировать окаменевшую драконью кровь. Земля к земле — огонь к огню! Неси сюда клинки.

Дагоберт глянул на Ойген. Та поняла его просьбу без лишних слов, помогла снять оружие с седла и поднести к могучему владыке воздушного океана.

— Что дальше? — спросил Дагоберт.

— Дальше? — медленно переспросил дракон, и глаза его подернулись багровой поволокой. — Дальше — ударь меня в грудь одним из мечей.

— Нет, — юный кесарь замотал головой и отступил на шаг. — Что ты? Я не сделаю этого. Так нельзя!

— Сделай это. Иначе ты не получишь оружия, способного поразить хаммари. Царапинами их можно только разъярить, хотя и без того они совсем не кроткого нрава.

— Но ты будешь ранен, тяжело ранен.

— Да, я буду ранен, — с грустью подтвердил дракон. — Но я страж предела, я создан для того, чтобы бороться с гнусными тварями выжженного мира. А потому, даже если я умру, отдав кровь по капле, я все равно исполню свой долг. Так что начинай.

— Погодите! — вмешалась Женя. — Даже если у нас будут эти мечи, главная опасность сейчас не от хаммари, а от того, кто их привел, того, кто поселился в теле и сознании бедолаги Фрейднура!

Дракон страдальчески покрутил шипастой головой.

— Я бы и рад быть полезным, но вряд ли сумею. Тот, кто убил моего отца, — не чета обычным людям, хаммари и драконам. Тут, при всем желании, я не могу помочь. Мы ничего не сможем с ним сделать, пожалуй, лишь истребить его свиту, и то с огромным трудом, если получится.