Полина Люро - Здравствуй, друг! [СИ]

Остаток дня я был сам не свой, предчувствуя крутые изменения в жизни. По правде говоря, они начались уже вчера, но об этом предпочитал не вспоминать. Какой же я был глупый и легкомысленный человек! Неудачное начало ― не беда, думал я. Но вскоре жизнь научила меня, что за всё приходится платить, особенно за, пусть и нечаянное, убийство. И очень сильно наказала…

Вопрос с ужином решился просто ― я заказал две большие пиццы, рассудив, что этого нам с отцом хватит для долгого разговора. Он пришёл, как всегда, вовремя, взглянул на мой «заказ» на столе и засмеялся, поставив туда же упаковку немецкого пива.

― Пап? — ухмыльнулся я, ― а мне ещё не рано пить пиво?

― Маленький мой! ― он чмокнул меня в макушку, заставив покраснеть: знал же, как не люблю такие штучки, ― скажи-ка мне, только честно, мой почти шестнадцатилетний малыш, ты втихаря с ребятами пиво не пьёшь? ― и он снова засмеялся, подталкивая меня на стул и садясь рядом.

― Иногда, ― пришлось сознаться, внимательно глядя на него. Сейчас он больше напоминал старшего брата, чем отца. Одетый в футболку и джинсы, с растрёпанными волосами, красивый и молодой ― типичный студент. Неудивительно, что все принимали нас за братьев. Отец улыбался мне, но в его глазах стояли слёзы…

Он открыл себе банку пива, а мне, к большому разочарованию, протянул, бутылку колы, и мы взяли из коробки по куску горячей пиццы. За окном было уже темно, и город освещался далеко не светом звёзд ― многочисленные огни рекламы переливались всеми цветами радуги. Было удивительно наблюдать за ними с высоты восемнадцатого этажа, сидя рядом с самым близким человеком на свете.

В ожидании необыкновенной истории, я уже догадывался, что мы с ним ― не такие, как все. И заранее радовался. Волнуясь и скрывая свой страх перед новостями, делал глоток за глотком из бутылки с колой. А отец всё молчал. Может, не знал с чего начать? Может ― сам боялся…

Наконец он повернулся ко мне и неожиданно спросил:

«Саш, а знаешь, как твоя мама назвала тебя при рождении?»

― Э, ― я почесал в затылке, ― Сашей? ― и глупо засмеялся, у меня было чувство, словно вместо колы ― пил с отцом пиво, и оно уже ударило мне в голову.

Отец улыбнулся.

― То же мне, шутник. Она назвала тебя в честь своего знаменитого дедушки ― Алексом…

Мы проговорили с ним почти до утра, так началась моя новая жизнь. Жизнь потомственного мага.

Удар по голове, потом лестница, которую я пересчитал всеми рёбрами, а что же было дальше-то? Тёмный подвал, где не видно даже собственных рук. Как сюда попал, неужели опять с Чаком и его придурками после школы сцепился? Возможно, не впервые эту глупость совершаю. Но обычно мы потом спокойно расползались по домам, а что б в подвале кого-то запирать ― перебор даже для недоумка, возомнившего себя вторым Чаком Норрисом.

Я сел и провёл рукой по лицу, почувствовав на пальцах что-то мокрое и липкое, похожее на кровь, и спина болела, хорошо ещё, что хоть двигаться мог. А этот тошнотворный запах гари и тихий гул, что же они мне напоминали? Потрескивание дров в костре… Чёрт, да это же пожар! Я закашлялся и, наконец, разлепил словно склеенные веки.

Темнота и языки пламени повсюду, а ещё дым. И то, что казалось тихим потрескиванием, вдруг превратилось в настоящий грохот. Что-то упало прямо за моей спиной, я вскрикнул и подскочил, инстинктивно оглядываясь. И правильно сделал ― это начинала рушиться крыша. Стало очевидно, что никакой это не подвал, просто деревянный дом, а вот то большое светлое пятно напротив ― наверное, выход из него.

Времени на раздумье не было. Я рванулся к этому пятну, задрав футболку и, как мог, прикрыв ею нос и рот; по пути чуть не упал, споткнувшись о чьё-то тело. Рассматривать было некогда. Практически шагнул через порог к свету, но отчаянный плач остановил меня. Совру, если скажу, что не колебался ни секунды. Конечно, ещё как колебался: очень хотелось туда, на свежий воздух, глотнуть немного прохлады, потому что именно в этот момент ощутил, как же здесь было жарко.

Но всё-таки я повернулся на звук плача, и еле разглядел в дыму тряпичный свёрток, лежавший почти у самого порога. Ребёнок в нём уже не орал, а слегка попискивал. Мать, видимо, последним усилием выкинула его ближе к выходу из этого пекла. Я поднял свёрток одной рукой, удивившись его тяжести, а второй, продолжая закрываться футболкой, перешагнул, наконец, через этот чёртов порог.

Мои глаза и так слезились и в тот момент были похожи на щёлочки, дым щипал их немилосердно, на улице же мне пришлось совсем зажмуриться. Столько яркого света и сразу ― это было невыносимо, мне показалось, что внезапно я ослеп. Прижав к себе покрепче притихший свёрток и сделав несколько шагов вперёд прямо так, с закрытыми глазами, столкнулся с явно живым существом, поскольку оно отчаянно ругнулось на неизвестном мне языке и вдобавок, дав мне оплеуху, убежало. Я так и стоял, обалдевший от произошедшего, и слушал удаляющийся топот его ног.