Полина Люро - Привет, Серёга! [СИ]

Василий Петрович, а для друзей просто Вася, возвращался со смены и, увидев на лавочке свою соседку по этажу, бабу Машу, радостно с ней поздоровался: «Привет, соседка! Что случилось, почему грустим?»

К Марье Васильевне он относился с нежностью. Такого доброго и отзывчивого человека, как она, надо было ещё поискать. Когда в прошлом году он потерял жену, никому до него и дела не было. Но баба Маша взяла Василия под своё «крылышко». По-соседски приглашала попробовать борщ, зашивала порвавшуюся куртку или рубашку, угощала его любимыми пирожками с капустой, а главное, всегда находила для него слова поддержки и утешения.

Василий это ценил, если б не она ― наверняка бы спился. А ещё, несмотря на свой немаленький возраст, она никогда не унывала и делилась своим оптимизмом с другими. И вдруг ― такое печальное, расстроенное лицо. Разве мог он пройти мимо?

Баба Маша попыталась улыбнуться в ответ, но при этом грустно вздохнула. Он нахмурился и присел рядом с ней на скамейке.

― Баб Маш, что случилось? Может кто обидел тебя, скажи, я это так не оставлю, ― и Василий продемонстрировал свой немаленький кулак.

― Да всё в порядке, Васенька, не волнуйся обо мне, ― сказала старушка и, достав из кармана платок, вытерла покрасневшие глаза.

―А ну-ка, посмотри мне… Бог ты мой, да на тебе лица нет, рассказывай, всё равно не отстану, знаешь же мой характер!

Баба Маша всхлипнула и взяла соседа за руку.

― Только, Васенька, обещай, что не будешь надо мной смеяться.

― Да за кого ты меня принимаешь?

―Ладно, вот что, у меня в квартире… полтергейст поселился! Или «барабашка», уж и не знаю, как это называть. Вторую неделю мне спать не даёт: посудой гремит, дверцами скрипит, люстру качает… Я сначала думала, может, землетрясение какое, но не каждую же ночь! Страшно мне, дружок. А вчера по кухне вилки летали…

Вася крякнул. Такого от разумной соседки он не ожидал. Она посмотрела на него и снова тяжело вздохнула.

― Понимаю, ты мне не веришь. Я раньше и сама смеялась над такими рассказами. Подруги мои мне говорят, мол, с ума ты, бабка, сходишь. А я в этом доме тридцать лет прожила, ничего подобного сроду не было. И вдруг ― такая напасть. Что делать не знаю, переезжать в моём-то возрасте? Не справлюсь я сама, а дети далеко, ты же знаешь, за границей работают…

― Послушай, а может, это мыши? В нашем доме по вентиляции какая только дрянь не шастает. Помнишь, как «каракатица» сверху ремонт делала? Так все её тараканы к нам эмигрировали, ― помолчал и хмыкнул, ― нет, не все, большая часть так у неё в голове и осталась…

Баба Маша печально покачала головой, поправив свой маленький беретик, и шмыгнула носом. Почесав в затылке, Василий решился.

― Значит, говоришь, каждую ночь безобразничает? Ну ладно, я сегодня вечером часиков в десять к тебе приду. Буду разбираться, кто там у тебя поселился. Жди.

И, похлопав её по плечу, деловито прошёл в дом. Придя к себе, Вася заварил опостылевшие пельмени, немного плеснул в стаканчик «для аппетита», выпил и задумался. Что же делать? Неужели и правда у бабушки «крыша поехала», обидно-то как! Да, сто пудов, это мышь озорничает! Придется поймать грызуна и показать соседке, может, она и успокоится…

К десяти вечера Василий собрался, прихватил с собой пару мышеловок, подумал и, сам не зная почему, взял початую бутылку и молоток и сложил всё в сумку. Задерживаться у соседки он не собирался, в «барабашек» не верил, но на душе было как-то неспокойно.

Баба Маша в стареньком халатике открыла дверь и проводила «спасателя» на кухню. Вася по-хозяйски сел за стол.

― Ты, баб Маш, иди в комнату, спать ложись и ничего не бойся. Я буду уходить, дверь захлопну. А пока посижу, покараулю.

Соседка кивнула и пошла потихоньку. Он посмотрел вслед её печально сгорбившейся спине, расстроился и, взглянув на чисто убранную кухню, загрустил. «Да, когда моя хозяйка была со мной, у меня тоже в доме был порядок…» Махнул рукой и достал из сумки бутылку. Поставив её на стол, подумал и положил рядом молоток, на всякий случай.

Просто так сидеть было скучно, но он не стал включать телевизор. Всё должно быть честно, а то ведь можно и не услышать, как эта проклятая мышь шуршит. Василий расставил мышеловки, разложив в них приманку. Оставшийся кусок сыра положил на стол и снова сел ждать. Посмотрел на бутылку «беленькой» с остатками сыра в пакете и подумал, что этому натюрморту явно не хватает стакана, поднялся, чтобы поискать его в буфете…