Андрей Колганов - Жернова истории 3

Целый час прошел в лихорадочных раздумьях. В голове рождались и отвергались вариант за вариантом. Наконец, хватаюсь за телефон и прошу соединить меня с Баку. На всякий случай, заказываю разговор сразу на два номера – с кабинетом председателя правления "Азнефти" и с его квартирой. Жду. Час жду, два… Наконец, междугородний вызов. Повезло – Серебровский все еще на работе, и не на промыслах, а у себя в кабинете.

— Александр Павлович! — кричу я в трубку (слышимость – ни к черту). — Нельзя называть акционерное общество "Востокнефтепром". Президиум ВСНХ зарубит на корню, как пить дать! Назовите "Волго-Уральское общество геологоразведки" и поставьте целью разведку на калийные соли и бурение артезианских скважин с глубоким залеганием водяных пластов. Или еще чего в таком духе придумайте. А нефть в процессе поисков найдем случайно! И всех предупредите насчет конспирации! Иначе ничего не выйдет.

Между тем неумолимо приближалось время открытия партийного съезда, и чем ближе была дата открытия, тем больше беспокойства я испытывал. Тогда, в 1925 году, мне было понятно, что борьба на съезде сложится не так, как она шла в реальной истории, хотя состав основных противоборствующих групп оставался примерно тем же. Однако перемены оказались значительно глубже, чем я ожидал.

Лишь много позже 1925 года мне стали известны подробности той напряженной закулисной борьбы, которая развернулась перед съездом. Зиновьев, а еще в большей мере Каменев, Евдокимов, Лашевич, Сафаров, Смилга и другие сторонники оппозиционной группы, начавшей формироваться вокруг руководителей Ленинградской парторганизации, приступили к активной вербовке сторонников среди губернских и республиканских партсекретарей. Большинство партийных руководителей не спешило выдавать авансы оппозиции, однако, практически все они вдруг заторопились в Москву, стараясь побывать и в Секретариате ЦК, и в Оргбюро, и успеть перекинуться словами с членами Политбюро ЦК…

Сталин уже несколько дней ходил злой, как черт. Развернувшееся паломничество партийных секретарей из губерний и республик в Москву навевало на него черную тоску. Выторговывают себе и своим людям посты в ЦК, Секретариате, в губкомах, в коллегиях наркоматов. И ведь никто прямо не говорит, все бочком, бочком. Клянутся в верности генеральной линии партии, а за этим так и слышится: "если мы не получим желаемого от нынешнего большинства в руководстве, так мы на съезде можем и за новое проголосовать…". Мразь!

Больше того – если бы речь шла только о местах, то какие-то разумные решения найти можно было бы, чтобы сохранить на съезде большинство голосов. Но они же на расширение своих полномочий вполне явственно намекали. И кто – те, кто раньше ему в верности клялся! Голощекин, Шеболдаев, Эйхе, Кабаков, Варейкис… Даже Каганович. Когда его первым секретарем на Украину утверждали, готов был чуть ли не в ножки кланяться, а теперь тоже задом крутить начал!

Все эти проблемы задевали не только его, но и всю партийную верхушку. Злило же Сталина то, что он не видел никакой возможности выпутаться из этой истории, кроме как договорившись со всеми остальными членами Политбюро. Значит, опять гнилые компромиссы, опять никакой единой линии, никакой твердой власти.

"Так, спокойно!" – остудил свои разгоряченные мысли Председатель Совнаркома. Если назначение секретарей губкомов, окружкомов и т. д. эта братия на прошлом съезде у меня из рук выбила, то, может быть, есть способ их прижать с какого-то другого конца? И тут Иосиф Виссарионович застыл, как громом пораженный. Есть, есть такой способ! Ох, не зря он не верил тогда, что троцкисты из чистого прекраснодушного идеализма гвалт насчет демократии подняли. Это ведь для них была единственная возможность вопреки большинству ЦК протащить своих людей на руководящие посты – стоило только назначение секретарей отменить, и…

Для таких ловких демагогов, как они, удалось же тогда заполучить больше трети голосов на уездных и районных партконференциях. И это – без всяких организационных рычагов в руках, и притом даже, что Троцкий их прямо не поддержал, а так и пытался усидеть между двумя стульями.

Так-так, эту мысль надо не упустить, спокойно додумать до конца. Если ввести выборность секретарей ниже губернских, то сами губернские секретари теряют рычаги прямого влияния на подбор нужных людей. Больше того, выбранный таким способом состав губкома секретарь сам будет вынужден умилостивлять, чтобы под ним кресло не зашаталось. Да, но как повернуть самих партработников среднего и нижнего звена в нужную сторону?