Николай Инодин - Замочить Того. Полный текст

У стенки ремонтного завода обеспеченные должным количеством горючего работники с энтузиазмом копошатся на выуженном из глубин Голубиной бухты броненосце. Названия ему пока не придумали, так Микасой и зовут. Не страшно, был бы броненосец, а кличка найдётся.

Наместник ещё пару раз прошёлся вдоль дорожки. Вот вроде всё хорошо, а на душе неспокойно. Что-то чует задница, не прошли для неё даром годы тренировок. Если б ещё она говорить научилась, цены бы ей не было.

Впрочем, средство от душевного раздрая у Александра имелось. Чтобы на душе полегчало, надо супостату какую-нибудь пакость устроить.

— Запийсало!

— Я! — молодцевато подскочил к наместнику верный адъютант

— А распорядись-ка найти и представить пред мои светлые очи барона фон Унгерна. Помнится мне, где-то в здешних краях он нынче служит. Вот к ужину и предоставь.

— От, лышенько! Вам жареного чи в отварном виде?

— Ой, дошутишься ты у меня, хохляцкая твоя душа! С уважением пригласить, но непреклонно. Уяснил?

***

Барон Ро́берт-Ни́колай-Максими́лиан фон У́нгерн-Ште́рнберг ожидал в приёмной и здорово волновался, что, собственно, было неудивительно. Вольноопределяющемуся первого класса фон Унгерну не так давно исполнилось восемнадцать. Никаких заслуг, позволяющих рассчитывать на внимание столь выдающегося человека, как наместник, юноша за собой не знал, натворить чего-либо заметного не успел, а посему пребывал в мучительных раздумьях о причинах своего приглашения.

— Заходы, милок, — адъютант наместника придержал дверь перед потомком старинного остзейского рода.

В небольшой комнате за накрытым столом весьма свободно, на взгляд приглашённого, расположилась небольшая, и весьма неожиданная с его точки зрения компания: сам наместник, немолодой толстяк в штатском и, что удивительнее всего, очаровательная моложавая дама, которую ему не так давно указали на улице как супругу Артурского коменданта, госпожу Стессель. Самого генерала не наблюдалось, а судя по тому, что стол накрыт на четыре персоны, присутствие оного не планировалось изначально.

— Нет, Александр, в этот раз ты перегнул палку, факт. Поторопился. — Высказавшись, толстяк принялся рассматривать вольноопределяющегося так, будто юноша был статуей в музее, а не живым человеком. Николай Фёдорович от такой бесцеремонности залился краской, но только сильнее вытянулся.

— Ага, — согласилась с толстяком комендантша, — лет на десять, или даже пятнадцать.

— Ничего, попытка — не пытка, как говорил товарищ Берия.

Наместник сделал приглашающий жест:

— Присаживайтесь, Николай Фёдорович, и давайте немного побеседуем о королях, капусте, подвигах, вопросах государственной политики и роли личности в истории…

***

Редактор ежедневной газеты «Порт-Артурское ежедневное УРА!» Джек Джонович Избранник-Российский пребывал в затруднительном положении. С одной стороны, сочинять весь материал для своего молодого, но подающего большие надежды издания (да-да, на открытии редакции представитель жандармерии так и сказал: подающей большие надежды — и руки потёр), Джеку Джоновичу уже надоело, с другой же…

Редактор опускает глаза к лежащему перед ним машинописному листку.

— Скажите, уважаемый Артамон Захарович, отчего вы так уверены в том, что вот это:

— «Оберфейерверкер Белоконь трижды себя крестным знамением осенил и к прицелу припал.

— Во имя Господне, за Государя Императора, помолясь, приступим! — и за шнур орудия дёрнул.

Не иначе, как ведомый волей Всевышнего, снаряд один японский миноносец пробил, второй, поломал на части паровую машину третьего и взорвался в штабе четвёртого, поубивав офицеров, и отломал безбожникам штурвал» – вообще возможно?

— Так это, волей Господней ещё и не такие чудеса случались! Вы про Содом и Гоморру слыхали? А про стены иерихонские?

— Господин Коломиец, вы дальше пишете, вот, — редактор зачитывает ещё один отрывок:

— «Дьявольским попущением пущенный одной из желтомазых японских макак снаряд ногу матросу второй статьи Кутникову оторвал, но герой изодрал свою тельняшку, рану замотал, и, опираясь на сорванную с пожарного щита лопату наблюдать за врагом продолжил, собственной кровью в корабельный журнал ход боя записывая».

— Или вот это:

— «Замолчало кормовое орудие. Командир корабля к расчёту подбежал:

— Отчего не стреляете в супостата, орлы?

— Так нечем, — ответили матросы, на груду пустых ящиков на палубе указав.