Николай Инодин - Замочить Того. Полный текст

— Однако в настоящее время столь любезные вам японцы открыли против нас боевые действия, в коих несут преизряднейшие потери, — возразил собеседнику Семислуев.

— Вот увидите, Серафим Шестикрылович, неудержимый самурайский дух себя ещё покажет, адептов гордой философии Бусидо какими-то потерями не испугать, они есть носители подлинно имперского духа, который является наилучшим сырьём для одержания побед!

Памятуя о поддержке, которой немец пользуется у некоторых важных персон, воспитанный собеседник промолчал.

Выйдя с заводской территории, Гюнтер не торопясь двинулся к своей конторе. Контора принадлежала компании, но Хрюнинг искренне удивился бы, вздумай кто-либо ему об этом напомнить — он умел хорошо забывать, если это приносило хоть какую-то прибыль. Работать не хотелось, хотелось отдыхать, подсчитывать доходы и предаваться мечтам об их увеличении и собственном величии. Увы, грубая действительность толкала его к лечебнице для швейных машин.

Хрюнинг не знал, что гордые носители японского имперского духа уже работают над решением этого вопроса. В невидимой за громадой горного хребта бухте уже рухнули в зелёную утробу моря тяжкие якоря , фиксируя позиции, занятые броненосными утюгами Того. Выбежали для корректировки ко входу в гавань верные «собачки» адмирала. Сработанные мастерами Армстронга механизмы подали к казённым частям громадных орудий многопудовые туши снарядов, развернулись и задрали вверх стволы башни главного калибра.

На суету в порту и городе Гюнтер, задумавшись, внимания не обратил, а зря. Небольшой осколок одного из японских снарядов первого залпа срикошетил от земли и пробил патриоту германской империи брюшину. На работу Хрюнинг не попал по вполне уважительной причине.

Хирурги военно-морского госпиталя операцию провели вовремя, осколок извлекли, сшили разорванный кишечник, выбросив непоправимо испорченную его часть, но ничего не смогли сделать с занесённой в рану инфекцией. Гюнтер метался в жару, но сознания не терял. Рядом с постелью сидели верная Лотхен и припёршийся с авоськой апельсинов инженер Семислуев.

— Лотта, мне больно! — Схватил раненый узкую холёную ладонь жены, — пусть мне уколют морфий!

— Дорогой, морфий стоит денег. А в эти трудные времена, когда наша семья теряет кормильца, мне приходится считать каждый пфеннинг.

Жена заботливо поправила под головой мужа сбившуюся подушку.

— Ваше состояние весьма прискорбно, — выразил соболезнования Семислуев, — но утешением для вас должно быть то, что рану вам нанёс снаряд, выпущенный экипажем империи, несущей древние традиции, с корабля, построенного на верфях величайшей империи современности!

— Идите вы в жопу со своей философией! — взвыл Гюнтер, и вцепился зубами в край одеяла.

Хоронили изобретателя скромно, белокурой вдове очень шёл траурный наряд, со вкусом украшенный жемчугом. Во время церемонии она тихо, с достоинством, плакала и старательно опиралась на руку ротмистра Водяги.

Так Порт-Артур лишился самого выдающегося из своих мыслителей и изобретателей.

***

Если осьминог забился в расселину и не желает лезть в ловчий кувшин, его нужно выгнать из-под камня палкой. Гэйдзины, нахально отвесив японскому императорскому флоту несколько тяжёлых и обидных пощёчин, забились в гавани и неспешно ковыряются, приводя в порядок повреждённые корабли. Значит, пришло время палки.

Первый обстрел Порт-Артура с корректировкой огня легкими крейсерами прошёл не слишком хорошо – все удары пришлись по камню, осьминога зацепить не удалось. Однако Того остался доволен – русские не смогли ничего предпринять в ответ. Значит сегодня, поправив систему пристрелки и передачи данных, японская эскадра либо перетопит русские броненосцы в гавани, либо заставит их выйти в море, прямо на минные поля, которые ночами старательно выставляют цусимские малые миноносцы.

Море, этот верный союзник островитян, практически неподвижно – ветер стих, а мелкая остаточная волна никак не повлияет на точность стрельбы орудий главного калибра, тяжёлые корабли её просто не замечают.

Стоя на мостике своего флагманского корабля, командующий флотом наблюдает, как чётко и точно занимают предписанные им места в Голубиной бухте его броненосцы и броненосные крейсера. Отряд встал на якоря, сейчас начнётся самое интересное — расстрел лишённых возможности ответить неподвижных целей стоящими кораблями —мечта любого морского артиллериста. Над «Иошино» поднялись разноцветные флаги первого сигнала — на крейсере готовы к корректировке огня. Адмирал, понимая, что произносит историческую фразу, поворачивается к флагманскому артиллеристу: