Владимир Кожевников - Забытый. Литва

— Все будет, успокойся.

— Сейчас надо! Эй, стой! — кричит Митя вознице и опять к женщине, — послушай, Юли! Ради всего святого, давай помоги! Распорядись! Одежду, оружие, коней! Живо!

Юли не понимает — что с ней. Вопреки всем наказам Кориата она бросается исполнять Митины просьбы.

Уже через четверть часа Митя и Алешка седлают коней. Одежда, правда, еще не просохла, но это чепуха. Юли подняла на ноги весь обоз. Им готовят сбрую, оружие, припасы, как в дальнюю дорогу, суетятся, стараются услужить, путаются под ногами.

Наконец все готово, юноши взлетают в седла.

— Ну, спасибо тебе, Юли! Я расскажу отцу, как ты нам помогла!

— Он мне голову снесет! — счастливо смеется та.

— Тогда не буду. Прощай.

— Не прощайся. Вечером увидимся.

— Вряд ли. — Митя пускает коня вскачь.

— Возвращайся! — кричит Юли, — отец обидится!

Митя и Алешка мчатся по следу войска. Им попадаются то отставший раненый воин, то убитый поляк, то труп лошади, то разбитая повозка.

Митя скачет весело, на душе у него музыка: «Такое дело сделали! Сам Олгерд доволен! Ну и Олгерд! Не думал, что он такой. Какой? А какой ты думал? Да-а, теперь уж монах не станет затыкать. И дед отмахиваться не будет! И живы!»

— А, Леха?! Живы!

— Живы... — Алешка что-то не очень разделяет его энтузиазм.

— Ты чего смурной?

— Я не смурной.

— А что?

— Думаю.

— О чем?

— О помощнице нашей...

— А! Юли? Что, сильна?! — Митя вспоминает тонкий орлиный профиль, распахнутый восхищенный взгляд, крик «Возвращайся!», и ему становится еще радостнее.

— Бывают же такие красавицы, — размышляет вслух Алешка. — Я думал — и не бывает. Ан — бывает...

— Что, влюбился, что ль? Она ведь старая! Ей уж лет двадцать пять, поди...

— При чем тут — старая?! Когда олень по поляне несется, ты думаешь, сколько ему лет? Или сколько лет вон той березке? Или когда орел парит в небе?..

— О-о! Вон ты как заговорил! Значит, точно — втесался! Орел — это точно! Похоже! Хочешь, я ее у отца выпрошу? Для тебя! — а сам вдруг подумал: «А почему для него?! Почему бы и не...»

— Ты что?! Соображай!

— А что? Мне отец ни в чем не отказывает.

— Да опять ты!.. Опять — при чем здесь это?! Разве ж так можно? Да и не отдаст он! Дураком надо последним быть, чтоб такую — и отдать. Только не о том речь! Ты подумай! Она и я...

— Да она же невольница, наложница. Что господин скажет, то она и сделает.

— Сделает, куда ж ей деваться... только разве это...

— Что?

— Ты бы согласился, чтобы тебя ласкали по приказу, не любя?

— Какая ж это ласка?!

— Вот и я о том.

— Ну ты даешь! Действительно — влюбился! — Митя вспоминает, что говорят в таких случаях взрослые. — Женить тебя надо!

Они долго скачут молча, думая каждый по-своему об одном и том же. А след погони все явственней: все больше убитых поляков.

Наконец они подскакали к месту, где что-то происходило. Происходило, как обычно, страшное. Кто-то убегал, кого-то убивали. И как всегда, ничего нельзя было понять: где свои, где чужие, где командиры...

Их вопрос: Олгерд, где Олгерд?! — долго оставался без ответа, наконец некоторые стали оборачиваться. А кое-кто и показывал. Куда-то вправо. Они, то рысью, то шагом, продвигались в этом направлении, оставляя левее и впереди себя тучи пыли, где, вероятно, дрались, и, наконец, заметили кучку всадников, среди которых — он был чуть впереди, один, — узнали Олгерда. Олгерд никогда не высовывался вперед, оставался позади или посередине войска, Митя хорошо помнил это по рассказам деда и монаха, и поэтому теперь сразу сориентировался в положении дерущихся.

Митя подскакал прямо к князю.

— Князь! Что это? Настигли? А где отец?

Олгерд не изменил ни позы, ни выражения лица: — Настигли, настигли... Откуда вы взялись-то, герои?

— Да нас Кориат заставил отдыхать и бросил...

— А-а-а...

— Где он?

— Там где-то... Саблей машет...

— Как же его найти?

— Теперь не стоит. Дело к концу.

— Да как же так? А Любарт подошел?

— Конечно. Не подошел бы, мы бы их не догнали.

— Тогда нам к нему надо!

— Зачем? — Олгерд вздохнул, поднял руку, показывая отрокам три пальца. От свиты отделились трое, подъехали.

— Это разведчики князя Любарта. Проводите их к нему. Вон там, слева объезжайте. Разведчиков беречь!

Один из трех молча склонил голову, и тронул коня.

— Вот за ними, — Олгерд кивнул Мите, — они выведут.

— Спасибо, Великий князь! — Митя повернул за провожатыми. Алешка за ним.