Владимир Кожевников - Забытый. Литва

Митя дернулся назад, решив, что их заметили. Но опытный уже в таких делах Алешка изо всех сил прижал его к земле, прохрипев:

— Теперь лежи! Заметят, так заметят — куда денешься...

Все зависело от того, с какой стороны всадники объедут деревья. Если дальше от леса — то все!

Но они проскакали прямо вдоль опушки, подняв тучу пыли, и в эту тучу Алешка поволок Митю, шепча:

— Скорей, пока не осела...

Они одним махом проскочили пыль, влетели в лесок и упали в мягкий сырой мох, еще не осознав, какой опасности избежали.

— Ну и ну! — Митя перевел дух, — думал — все!

— В разведке такие «ну и ну» на каждом шагу, — степенно заметил Алешка, — пошли.

— Погоди, чуть дух переведу, ноги не идут.

Они немного полежали. По опушке еще проскакали всадники.

— Пошли.

— Пошли. А ты видишь, скачут туда и сюда. Они, вроде, и уходить не собираются...

— Все конные, заметил? — отзывается Алешка. — Пешцы все ушли. Стало быть, эти прикрывать остались.

— Похоже. Хорошо бы вот так, по лесу и уйти от них совсем!

— Хорошо бы...

Только они успели это сказать, как перед ними открылся невысокий, в полторы сажени обрыв, и внизу заблестела вода. Откос густо зарос кустарником, так что незаметно можно было добраться до воды, даже залезть в воду. Но дальше...

Они стали высматривать. Речка перед ними была мелкая, но широкая, сажен тридцать, переходить такую — долго. Увидят — пристрелят. А на том берегу тоже горели костры, стояли шатры, скакали всадники.

Митя не сразу понял, все его мысли уперлись в речку: как перебраться? Зато Алешка сообразил мгновенно, вцепился ему в руку и змеей зашипел:

— Да это же наши! Смотри, шатры какие! И щиты!

— Точно! — охнул Митя, — как же нам теперь?

— Речка, зараза, мелкая! И не нырнешь. Давай-ка чуть подальше отойдем да хоть на пузе заползти... Здесь-то, у крутого берега все поглубже. Надо на голову кошелку из веток положить, чтобы в глаза не так бросалось, доползем, сколько можно, а там вскакивай и давай Бог ноги.

Они проходят с полсотни шагов вправо, на ходу срезая ветки и сплетая крышу себе на голову. Спускаются к воде, оглядываются. Никого не видно не только на этом, но и на том берегу.

— Ну, с Богом! — шепчет Алешка. Под прикрытием нависших над водой ветвей они ступают в воду и по крутизне съезжают сразу по пояс.

— Ыыы-хх! — вода ледяная.

— Садись! — шипит Алешка.

Они опускаются по шею и... два непонятных пучка веток и травы тихо двинулись поперек течения.

Шагов через десять уже приходится ползти на четвереньках, потом почти на брюхе. Не добравшись еще до середины, они уже не помещаются под водой — ее едва ли по колено.

— Ну что — ноги в руки? — шепчет Алешка.

— Давай!

Они вскакивают (вода действительно не достигает колен) и, брызгая, как лошади, что есть мочи мчатся к противоположному берегу.

Сзади, однако, тишина. А вот спереди их быстро замечают. Человек пять идут к ним навстречу, доставая из-за плеч луки.

Друзья выскакивают наконец на берег, но инстинктивно продолжают убегать от воды мимо подходящих к ним воинов. Те тянут из колчанов стрелы, окликают по-литовски:

— Стой! Кто такие?

Ребята останавливаются, срывают со шлемов ветки. Митя откликается:

— Не стреляйте! Свои мы!

— Чьи это свои?

— Разведчики князя Любарта!

— Любарта? — воины подходят, смотря недоверчиво. Разведчики выглядят неказисто: синие, сгорбленные, стучат зубами, вода стекает с них ручьями.

— Откуда тут Любарт?! Кончайте врать!

— Надо мне врать! — огрызается Митя, — я сейчас от холода загнусь! Веди скорее к воеводе какому или к князю Кейстуту!

— К Кейстуту? Перебьешься! Пошли.

Их ведут к лагерю. Потом меж шатров. Сбегаются люди, расспрашивают. Митя и Алешка молчат, безуспешно пытаясь унять дрожь. Сопровождающие их важно отвечают:

— Вот, в речке выловили... Говорят, разведчики князя Любарта.

— Любарта? Ну уж, брат, хватил! Небось полячишки, драпать наладились.

— Чего полякам через речку лезть? Там, что ли, места мало? Сейчас разберемся...

Пленников подводят к какому-то шатру, останавливают, идут докладывать. Они сразу садятся на землю, стягивают сапоги, выливают из них воду, отжимают обмотки обуваются, вздыхают облегченно.

Приведший их выходит:

— Пойдемте, — и ведет их к другому шатру, большому и богато украшенному. Там опять докладывают, ждут. Наконец, выходит стражник:

— Заходите!

Митя и Алешка входят в шатер, со свету в полумрак, щурятся, пока привыкают глаза, различают: в глубине из-за стола поднимается один-единственный человек, высокий, худой, величественного вида, одет не роскошно, но изящно, кафтан из богатой ткани, ворот рубахи расшит дорогими камушками, сапоги из мягкой дорогой кожи.