Владимир Кожевников - Забытый. Литва

— Как же! Так они те и скажут.

— А что? Давай тверичами скажемся, а лучше — новгородцами. Те же с ними сроду друзья.

— А если не литвины?

— Ну и Бог с ними! Все одно нам не во вред. А вот если литвины, новгородское родство и пригодится.

— Ну гляди... А может, зря все-таки? Тянет тебя вечно во всякое...

— Не робей! Кто не рискует, тот винца заморского не пьет. Эй, землячки! Вали сюда! Сначала вьючных давай!

Пришлось сделать четыре конца. Пока ездили, подружились, а перевезлись, то уж и разъезжаться стало ни к чему — солнце опустилось к горизонту. Решили ночевать вместе. Купцам явно улыбалась развалиться на берегу под такой-то охраной. Выложили припасы, кто чем богат. Кориатовы дружинники уже порядком поднадоевшую им птицу. Купцы сгромоздили стерляжью ушицу, достали меды.

Дружина, не имевшая в дороге хмельного, разомлела. Кориат с Семионом и Яшкой лежали у костра и ели, не могли оторваться, купецкую уху. Все трое, охочие до выпивки, забыли и о выпивке — так хороша была уха.

Кориат за свою жизнь где только не побывал, чего не повидал, и едал всяко, и удивить его едой, тем более какой-то там рыбной похлебкой!.. Однако купецкая уха оказалась такова, что Кориат ел, кряхтел, отдувался и снова ел. Купцы с удовольствием подливали, а он ел. Сам себе дивился, стыдился, — пора бы уж и честь знать! — но не мог оторваться. Впрочем, Семион с Яшкой не отставали. Ничего подобного не приходилось им пробовать.

— Так как вы говорите, уха-то называется?

— Тверьская это, тверьская ушица, боярин! — улыбался в бороду Кузьма.

— Как же это у вас получается? Не иначе как секрет какой! Ведь едал я уху, и рыба у нас в Нямунасе хороша. А, Яков?

— Да уж не хуже Итильской, — решает погордиться Яшка.

— У вас в Нямунасе стерляди не водятся, — ухмыляется опять Кузьма и оглядывается на своих, поняли ли они: какой же в Киеве Нямунас?! Вот и проговорился посол!

— Да ел я и стерляжью!

— Не в ней одной дело. Тут еще ерши нужны. Как можно больше! Навар от них — главное! Все дело решает! Больно хорош!

— Ох, хорош! Плесните-ка медку. Ты моему Гришке обязательно расскажи. Или секрет все-таки?

— Да какой секрет! Ешьте на здоровье, жалко что ли.

— Вот если в Сарае управлюсь удачно, я уж непременно к вам, в Новгород загляну! Дошлый вы народ, небось не только уху смастерить научите. — Кориата понесло, хмель зашумел в голове, он блаженствовал.

— Дай Бог, дай Бог, боярин, тебе в трудах твоих, с татарами дела делать тяжко. Ты-то с ними много общался?

— Нет, пока не приходилось...

— Тогда совсем тяжело.

— Ну уж! Чего тяжелого-то? Слишком хитры, что ли?

— Да нет, не хитры... а иногда думаешь — совсем тупые. Как пробки, мать ихнюю...

— Тогда в чем же дело?

— Да вероломные, не приведи Господь! О чем ни урядишь, о чем ни договоришься — ничего не исполняют! Посмеиваются только, наглые — тьфу! — им ведь все нипочем. Так что ты это... того, гляди, боярин. Дело-то важное, поди?..

— Важное. Мириться еду. Соседи напакостили, да в кусты, а мы отдувайся. Купцы сочувственно качали головами. Видно было, что им ужасно хочется расспросить, разузнать — а робеют. Кориат замечал это привычным взглядом дипломата, и вдруг решил порезвиться, уж очень понравились ему эти мужички:

— А сварится у меня дело, может, и вам помогу.

— Как?! — отворили рты купцы.

— Вас Москва-то очень давит?

— Да есть малость, — купцы потупились.

— Может, лучше Тверь, чем Москва? А еще лучше совсем без них? — Кориат внимательно вглядывался в Ковыря.

— А-а... — тот равнодушно махнул рукой.

— Что так? — удивился Кориат.

— Совсем без — не получится, — Кузьма скривился, — а нам от этих споров княжеских... Раз спор, значит, война, раз война — развязывай мошну, и какой бы князь ни сел — все одно: и ему давай, и в Орду.

— А что ж для вас лучше?

— Да нам бы лучше всего, чтобы оставалось все как есть, — вздохнул Ковырь.

— Ну-у, брат, так не бывает, — протянул Кориат.

«Ннда-а... А ты обрадовать хотел. — Кориат приумолк. — А что это я? Почему обрадовать? А-а! За уху хотел благодарить! Ох! Мозги уж набекрень, спать пора».

— Чем мне вас отблагодарить за ужин такой, не знаю. — Кориат потянулся с хрустом.

— Да не стоит, — Кузьма стрельнул глазами в Василия, — ...только вот… лошадок бы нам пяток, каких посильней. Ты б нам подарил, али продал...

Василий выпучил глаза, но быстро отвернулся и промолчал. «На черта нам лошади? Опять чего-то удумал, крутила чертов! Втравит когда-нибудь так, что не вывернешься. Хотя, если ехать...»